Не уходи! Тебя я умоляю… Роман. Юрий Теплов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ времен, когда она ездила в деревню обменивать на еду кормовую соль. В те годы соль в российской глубинке была в большом дефиците. Огромные белые куски посчастливилось мамане тогда получить вместо хилой учительской зарплаты. Где-то по дороге от станции Белое Озеро к деревне Уваровка и нагнали ее волки. Перепугалась, а мешок с солью не бросила. Бежала по дороге, подгоняемая стаей, и не услыхала, не увидала, как вымахнула из бурана лошадиная морда. Очутилась мать прижатой к передку председательской кошевки. Волокет она ее по дороге, а перед глазами лошадиные копыта… Обошлось, шрам вот только и остался.

      – Вы прогуляйтесь, а я посижу на завалинке, – вдруг предложила она.

      Завалинкой она назвала бетонные отмостки станционного здания. Назвала намеренно, назло начальнической дочке Дине, чтобы подчеркнуть, что мы такие вот, от земли, не то, что вы… Я видел, что она не хотела меня отпускать. Но переселила себя, с досадой на чужую девчонку и с демонстративным великодушием, оценить которое в первую очередь должен был я.

      – Пойдем, – сказал я Дине.

      Мы уходили по низенькому перрону. Миновали тепловоз и остановились на гравии у переплетения путей. И сразу отступила вокзальная толчея. Я хотел ее поцеловать, но что-то тормозило меня. Впервые мы поцеловались после выпускного вечера в школе. И через два дня поехали на служебной машине ее отца к ним на дачу на берегу речки Дёмы. Там было море ромашек на лугу и ее мама с папой. Отец спросил меня:

      – Какую же ты, Леня, решил избрать профессию?

      – Пойду в военное училище.

      – Привлекает форма?

      Если честно, то форма привлекала. Тогда она была в почете. Парень, не отслуживший в армии, даже в женихи не годился: с браком! Через два десятка лет, в годы смуты, начавшейся с горбачевской перестройки, армию станут поливать помоями, а защитников Отечества обзывать дармоедами. Но до перестройки было еще далеко. И я представлял себя в хромачах, в галифе и гимнастерке, перетянутой ремнями. А на плечах – золотые погоны. И точно знал, что придет срок, и я появлюсь в Уфе в золотых погонах и пройдусь гоголем по улице Ленина, сверну на улицу Сталина – и вниз, до дома правительства, где встречусь с Диной.

      …Мы стояли на перехлесте путей. Она была грустная, как ромашка, заплутавшаяся на берегу.

      – Я нашу пластинку с собой взял, – сказал я. – Стану слушать и посылать тебе привет: не уходи!

      – Не уйду.

      Я притянул ее к себе. Она готовно прильнула. Затем спросила:

      – Ты сильный?

      Лишь через годы я понял этот вопрос. С перрона неслось: «Как родная меня мать – эх! – провожала-а…»

      Салаги – первокурсники

      Серегу, Даньку и меня распределили в батарею, которой командовал капитан Луц. Наутюженный, в начищенных до блеска сапогах и в гимнастерке с орденами и медалями, он приходил на утренний развод, словно собрался на парад. Было ему лет тридцать, не больше, а уже седой. Голоса никогда СКАЧАТЬ