– от водопровода и радиаторов. Электростанции встали, заводы тоже, всё было в дыму от пожаров. Мы жили в частном секторе, в деревянном доме, но отца убило от железного гаража во дворе. И она никуда не исчезала, эта энергия. Десять раз возьмёшься за ложку – тебя десять раз и дёрнет. Народ всё побросал и рванул из города в леса и поля, а те, кто посмелее, – на Додхар. Начался голод, понеслась анархия, и люди шарахались друг от друга, как от чумы, а потом случилась настоящая чума… Но это позже, а сразу после смерти отца и сестры мать увела меня из дома, спасаясь от синих молний. На нас напали какие-то подонки, хотели мать изнасиловать, однако за неё вступился здоровенный дядька с вилами. Лучшее оружие в то время, потому что ручка деревянная, а сами железные. Воткнул он одному в пузо свои вилы, и чуть не поджарил его на них. Остальные, увидев такое, решили вести себя скромнее. Мы втроём ушли в мехран… Он был молодец, этот дядька. Прихватил из города рюкзак с консервами, завёрнутыми в одеяло, консервный ножик с деревянной ручкой и деревянную ложку. Оборачиваешь банку рубашкой, открываешь и ешь спокойно. Ещё у него был спальный мешок, расстёгивающийся сбоку по всей длине. Мы его разворачивали, расстилали прямо под открытым небом и спали все рядышком. Дядька охотился со своими вилами на Земле на коров, свиней и собак, а ночевали мы на Додхаре. Месяца три дела шли нормально, мы уже собрались возвращаться в город, как тут обнаружилась эта звенящая зараза – ты же знаешь, что в панельных многоэтажках до сих пор лучше не ночевать. А поначалу любые бетонные конструкции с арматурой внутри работали как трансляторы сумасшествия. Посуди сам, сколько таких штуковин в любом городе. И перекрытия в кирпичных домах, и фундаменты в частном секторе… Да ещё всякие решётчатые хреновины из железа, вроде башенных кранов на стройках. Что за информацию они принимали и откуда – вопрос, но результат всем известен.
– А почему вы называете свои города просто городами, а не по названиям? – спросил Тотигай.
Я перестал жевать и призадумался. Действительно, а почему? Новые города называем полисами, а старые…
– Наверно, потому, что той нашей жизни больше нет и никогда не будет, – сказал я. – Умники из Субайхи верят, что всё можно вернуть обратно, – они называют места и города по-старому. Но только там, в Субайхе, между собой. А пусть попробуют сделать так в другом месте, в той же Харчевне – быстро получат по соплям. Многим хотелось бы, чтоб Земля снова стала Землёю – без Додхара, но никто не хочет возвращения старых порядков. Обходимся же мы на своей Старой территории без правительства? Каждый и так знает, что нужно делать, и понимает, что в одиночку не выживешь. Если мы объединяемся для войны, то знаем, за что воюем: за себя, за свой угол, за свою землю, за безопасность на будущее, – а не за какого-нибудь зажравшегося толстопуза. Яйцеголовых мы считаем врагами потому, что они действительно враги, – а не потому, что нам так сказали… Конечно, сейчас тоже полно всякого дерьма, но окунаться в старое никто не желает.
