Седьмая функция языка. Лоран Бине

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ над его почти трупом, спорят, прикидывают, оценивают:

      – Надо вызвать «скорую»!

      – А толку? Он уже того.

      – Он сам бр-росился, вы свидетели!

      – Как его шмякнуло.

      – Бедняга.

      – Нужно найти телефонную будку. У кого есть монетки?

      – Я даже затор-рмозить не успел!

      – Не трогайте его, надо дождаться «скорой».

      – Отойдите! Я врач.

      – Не переворачивайте его.

      – Я врач. Он еще жив.

      – Надо сообщить родным.

      – Бедняга.

      – Я его знаю!

      – Самоубийца?

      – Надо бы выяснить его группу крови.

      – Это мой клиент. Каждое утро заходит опрокинуть маленькую.

      – Больше не придет.

      – Он пьян?

      – Спиртным несет.

      – Стаканчик белого за стойкой, каждое утро, год за годом.

      – Группу крови это нам не проясняет.

      – Он пер-реходил и не смотр-рел!

      – Водитель не должен терять контроль над транспортным средством, что бы ни случилось, здесь такой закон.

      – Ничего, старик, лишь бы страховка была нормальная.

      – Зато потом страховая три шкуры сдерет.

      – Не трогайте его!

      – Я врач!

      – Я тоже.

      – Тогда помогите ему. А я – за «скорой».

      – Мне гр-руз надо р-развезти…

      В большинстве языков мира «р» – апикально-альвеолярный звук, так называемое раскатистое «р», в отличие от французского, в котором «р» вот уже лет триста – дорсально-велярное. Нет раскатистого «р» ни в немецком, ни в английском. Ни в итальянском, ни в испанском. Может, португальский? Да, слегка гортанный, но произношение у мужика не назальное и недостаточно певучее, можно сказать – монотонное, так что даже модуляции страха едва уловимы.

      Как будто русский.

      4

      Как же семиология, родившись из лингвистики и чуть не оставшись недоношенным уродцем, обреченным изучать самые бедные и неразвитые языки, в последний момент умудрилась превратиться в настоящую нейтронную бомбу?

      Без Барта метаморфоза не обошлась.

      Вначале семиология предалась изучению нелингвистических коммуникационных систем. Сам Соссюр учил своих студентов: «Язык есть система знаков, выражающих понятия, а следовательно, его можно сравнивать с письменностью, с азбукой для глухонемых, с символическими обрядами, с формами вежливости, с сигналами у военных и т. д. и т. п. Это всего лишь наиважнейшая из этих систем». Что правда, то правда, но при условии, что мы будем называть знаковыми только те системы, которые предназначены для коммуникации, эксплицитной и интенциональной. Бюиссанс[6] определяет семиологию как «изучение способов коммуникации, то есть средств, СКАЧАТЬ