Исаакские саги. Юлий Крелин

Чтение книги онлайн.

      Рука с ручкой еще долго висела над бумагой, то ли примериваясь, то ли беря размах, то ли ища место для подписи. Наконец, расписался и поставил точку, словно рукой махнул на все – жизнь, любовь, свободу. Подписал, посмотрел на меня с сомнением: "Все ж поторопился ты. И моей скажи, что все. Скажи прощения прошу. И укольчик сразу, Иссакыч". Потапыч натянул одеяло по самое горло, смахнул слезу и закрыл глаза. Я, мол, поторопился, и аудиенция окончилась.

      Больше этот разговор не повторялся. Я вступил в преступный сговор с женой его, которая обязалась ему не рассказывать про обман, но взялась подсыпать некое снадобье, чтоб рвало его даже от запаха спиртного.

      Он выписался, и прощались мы с ним, как заговорщики, но он больше ни разу не усомнился, ни разу не напомнил мне, что я поторопился.

      Прошло еще некоторое время. Потапыч появился в моем кабинете в чистом костюме, при галстуке, с пузатым портфелем. Не узнаешь. Ни дать ни взять доцент какого-нибудь экономического института застойного времени.

      "Доктор, здравствуйте. Поздороваться пришел. Может, чего надо?" "Что надо? Мне ничего не надо. Как себя чувствуете, Степан Потапыч? Ничего не болит? Все зажило хорошо?" Дальше он оживился, как бы сбросил галстук, и снова посмотрел на меня прежним Потапычем со своим лукавым и доброжелательным глазом. "Иссакыч, я теперь единственный на всей базе, на всем складу, трезвый. Вот и карьера сразу пошла. Я теперь завскладом". "Поздравляю тебя. И, наверное, ничего не болит?" "Чему ж болеть – я ж не пью. И дома все путем. Начальник. Деньги в дом, все в дом. Дома порядок". "Жена довольна, значит?" "А то! Начальник ведь. Товар дома есть. Питание хорошее". "Небось, она больше довольна, что не пьешь?" "Пью, не пью, а колбаса в доме есть". Ну и так далее. Разговор крутился вокруг одного. У него ничего не болело, он не пил, и мне нечего было у него спросить. А он не знал, как со мной говорить, во-первых, тоже потому, что ничего не болело, а, во-вторых, потому что я у него ничего не просил, а он на этом нынче строил все свои общения. От меня он пошел по отделению, от широты своей и доброты всем предлагая купить подешевле, совсем с маленькой наценкой, колбасу, чай, еще что-то и не знаю точно что. Перед уходом он засунул голову в кабинет и из-за прикрытой двери полушепотом прокричал: "Иссакыч, может колбаска нужна? Салями, венгерская. Чай есть цейлонский". "Откуда? У тебя склад, не магазин". "Все скоммунижжено, Иссакыч. Все путем, не волнуйся". Я отказался. Уходя он повторил: "Если что, скажи девочкам – я сразу. Идет?"

      В отделении он теперь бывал часто. Ко мне заходил редко. Однажды зашел с сильно разбухшим портфелем. Жара в те дни стояла несусветная. "Иссакыч, доктор ты мой дорогой, девочки говорили, что на операции тяжело сейчас, в жару. Я тебе боржомчику принес. Все полегче будет". И выгрузил из портфеля бутылок двадцать. Я полез за деньгами расплатиться. "Да ты что, Иссакыч! Это ж наворованное. Не стоит ничего". "Это как же? Это не дело, Потапыч". "Да ты что. Все по закону. Нам на бой дают. А ничего не побили. СКАЧАТЬ