МЖ. Роман-жизнь от первого лица. Алексей Колышевский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ о том, что остаток ночи я не сомкнул глаз, переживая целую вереницу ощущений. Здесь было и недоумение, все еще граничащее с неверием в собственные силы, и воспоминания о чудесном излечении мною же на расстоянии Дианы Поздняковой, дочери погибшего впоследствии генерала Позднякова, которая была когда-то моей девушкой и однажды пожаловалась по телефону на серьезное недомогание, вызванное простудой, а я, любивший ее так сильно, пылающий к ней такой чистой и мощной страстью, никогда более не посещавшей меня, положил трубку, закрыл глаза, напрягся и мысленно исторг из себя силу, которая, как мне казалось, должна была бы помочь ей, и действительно, через полчаса она перезвонила и с изумлением сказала, что «все прошло». Под утро, когда я уже начал путать явь и забытье, я пришел к выводу, что все это зашло слишком далеко, что я увяз в каком-то сатанинском промысле, и если я теперь же не вылезу из него, то не вылезу никогда. Утром я сказал о своих мыслях Диме, он посерьезнел и ответил, что мне пришла пора узнать «самое главное».

      С торжественным видом Дима объявил мне, что он не кто иной, как «новый мессия», а я «апостол Симон, то есть Петр». Есть еще несколько «апостолов», и когда нас таких наберется определенное, он не знает, какое точно, количество, то мы совершим что-то очень важное и «всем нам будет очень хорошо». Признаться, я до сих пор надеюсь, что Дима не имел в виду необходимость предаться групповому анальному пороку…

      Вот таким человеком был Дима. На первый взгляд – это, разумеется, персонаж палаты номер шесть, но поверьте мне, человеку, который знал его близко два с лишним года, – это был действительно великий человек. Да, в нем была трусость, лесть, какая-то «жалкость», но это был его «кожух», а вот внутри… И не надо тут стараться провести психоанализ, не поддается это психоанализу, уж поверьте мне! Слишком много было в этом человеке противоречий, недосказанности, категоричности и гордости. Во мне же, вопреки моему «апостольскому» предназначению, рос протест против Диминых убеждений. И вот однажды, во время нашей традиционной прогулки по вечерней Москве, где-то возле Политехнического музея я не выдержал и высказал Диме все то, что копилось во мне так долго. Я обвинил его в лжепророчестве и лжемессианстве, насмеялся над его аскетизмом среди окружавшей его роскоши, поставил его перед некоторыми, как мне казалось, доказывающими его неправоту фактами и почувствовал, как возле нас что-то лопнуло с оглушительным звуком. Взглянув в глаза Димы, я вдруг понял, что совершил, наверное, первую непоправимую ошибку в жизни: я потерял Диму навсегда. Без него было хуже, чем с ним. Его глаза выражали какую-то неподдельную скорбь, которую я с присущим мне цинизмом расценил как «театр одного актера». Он наклонил голову, вздохнул и, тихо проговорив: «Опять я ошибся», – ушел из моей жизни. Нет! Мы, разумеется, здоровались, о чем-то говорили, даже шутили. Но что-то, что мне потом так хотелось вернуть, ушло навсегда.

      Мы сидели с Маргаритой в «Галерее» – дешевенькой, но милой кофейне на Лубянке. Она пила «Martini», СКАЧАТЬ