Хоббит, который слишком много путешествовал. Вадим Проскурин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ но все равно, у большинства халфлингов семейная жизнь более-менее пристойна по хоббичьим меркам. А вот солдаты… Солдаты не имеют постоянного дома и постоянного имущества, все, что есть у солдата – это оружие, броня, да рюкзак с неприкосновенным запасом продовольствия. Солдат не имеет своей воли, он идет туда, куда прикажет хозяин и делает то, что прикажет хозяин, не щадя ради хозяина ни своей жизни, ни чести, ни вообще ничего. Большую часть времени солдаты проводят не в походах, а в гарнизонах, они оттачивают воинское мастерство, следят за порядком в городах и поселениях, отражают набеги рейдеров и монстров, когда такие набеги случаются. Чтобы солдаты не чувствовали себя ущербными и чтобы ремесло солдата было не позорным, а почетным, каждому солдату полагается солдатка – жена не жена, шлюха не шлюха, а так, что-то среднее. Когда солдат прибывает в гарнизон, ему немедленно выделяют дом, хозяйство и солдатку как приложение. Пока солдат в гарнизоне, она ему как жена, а прикажет хозяин отправиться в поход, и уходит солдат, а солдатка его остается, ждет, когда другие солдаты придут в гарнизон. А придет солдат служить на новое место, местный староста прикажет построить для него новый дом и выдаст новую солдатку.

      Вот так и получается: на первый взгляд семья, а на второй – сплошное непотребство. Солдат не привязывается к временной жене, ведь в любой момент он может отправиться в дальний путь по слову хозяина, и неизвестно еще, дойдет ли солдат живым до конца пути. Зачем впускать в сердце глубокие чувства, если знаешь, что все равно придется расставаться? Лучше уж жить так, чтобы не страдать, когда настанет время разлуки. И солдатка солдату чаще всего не столько жена, сколько рабыня, а дети не столько дети, сколько бесплатные помощники на побегушках. А то и хуже бывает…

      – Юрген еще ничего, – говорила Эля, когда вчера мы бок о бок лежали под одеялом, – он, по крайней мере, Шаню не трогал, пока жива была, а вот до Юргена был у меня Фобер… я еще тогда в городе жила… так он… нет, Хэмфаст, не буду я говорить об этом, до сих пор горько и противно.

      – Шаня – это кто? – спросил я.

      – Дочь моя. Умерла она… уже с полгода, пожалуй, у нас тогда только-только второй василиск поселился. Гуляла в лесу, не знаю уж, чего она там делала, цветы собирала или за бабочками гонялась, вышла на поляну, не осмотревшись, и столкнулась с василиском нос к носу. А у него как раз очки сползли в очередной раз… Шаня маленькая была, худенькая, Юрген сразу же к ней бросился, а уже поздно было. Так и лежит с тех пор булыжник на краю леса.

      Не знаю, как бы я отреагировал на эти слова, будь я трезв, а вчера я просто пробормотал что-то невразумительное, отвернулся от Эли и заснул. А сегодня это кажется уже совсем далеким и каким-то неважным, что ли…

      Я осушил вторую кружку и поставил ее на тумбочку в изголовье кровати. Слишком громко поставил, не рассчитал. Эля немедленно открыла глаза, помотала головой и села, даже не потрудившись прикрыть одеялом обнаженную грудь.

      – Ой, прости меня, СКАЧАТЬ