Летописец. Книга перемен. День ангела (сборник). Дмитрий Вересов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мест и не очень любит толпы человеческие. Поэтому его и потянуло к занятиям геологией. Он рассказывал ей, как после окончания института служил в Геологическом комитете в Петербурге и два года руководил съемочными работами за Уралом.

      – Съемки, Мария, – это болота и бурелом, это пешком, а если повезет, то на лошадях, два десятка верст в день. Это заплечные мешки или вьючные ящики с образцами – каменным материалом, который нужно описать на месте, доставить в Петербург, разобрать там, подвергнуть анализу и определить, какие минералы складывают кусок породы. Вам не приходилось ли в гимназии смотреть в микроскоп на шлиф – тончайший срез камня? Тогда вы не представляете, насколько он прекрасен. Куда там стеклышкам в калейдоскопе! Пусть даже камушек серый, но сколько в нем оттенков! Художник во мне всегда наслаждался этим зрелищем.

      – Вы и вправду художник, Александр? – интересовалась Мария.

      – Я плохой художник, неумелый. Но все же повсюду таскаю с собой этюдный ящик и пишу при случае. Кто испытал сие (я имею в виду работу с красками), тот пропал. Талантлив ты, нет ли, художество затягивает. Так же как сочинительство, рифмоплетство.

      – Вы хотите сказать, что сочиняете?

      – Бывает, – покраснел честный Лунин. – Но сочиняю я еще хуже, чем рисую. Просто стыдно, что проговорился.

      – Прочтите, Александр Бальтазарович, – умоляла Мария.

      – Маша, вы смеяться станете.

      – Да не стану я смеяться, клянусь чем угодно. Я за счастье почту… – уверяла Мария и добавляла тихонько: – При моей-то жизни. Ну, пожалуйста.

      И Лунин решался. И срывающимся голосом, отворачиваясь и морщась от редко посещавшего его в присутствии барышень и дам смущения, декламировал вирши:

      Все вокруг так пестро и шумно,

      Но напрасно толпа весела,

      Без тебя я тоскую безумно,

      Ты улыбку мою унесла.

      Только изредка темной порою

      Тяжко скучного дня

      Нежный облик встает предо мною,

      И ему улыбаюсь я.

      Маша со всей возможной искренностью хвалила непритязательное творение, воистину образчик рифмоплетства, и просила читать еще.

      – Ну хорошо, – соглашался Александр Бальтазарович, лихой комполка, и читал, словно бы в атаку бросался, сочиненное не далее как вчера под впечатлением последнего свидания с Марией:

      Ночь еще и мрак глубок;

      Но во мраке жуткого смятенья

      Видишь ты и веришь – недалек

      Долгожданный праздник пробужденья.

      И не будет больше литься кровь.

      Сгинет мрак житейского ненастья:

      Воцарится на земле любовь —

      Светлый праздник радости и счастья.

      – Это красиво, – хвалила Мария и складывала ладони на груди в подтверждение своего полного восторга, – оч-чень, очень красиво и тонко, Александр. Вы по-настоящему талантливы.

      И СКАЧАТЬ