На первом дыхании (сборник). Владимир Маканин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Он упрашивал ее очень тихо, очень вкрадчиво. Процедура длилась с полчаса. Под звуки их воркованья я еще раз не удержался и съел хлеба, опять с маслом. Бученков называл ее «мама» и обещал сделать ей что-то по хозяйству.

      Он вернулся на кухню на цыпочках. Но с радостным известием.

      – Можно. Ночуй, – сказал он шепотом.

      – А сахар к чаю можно? – таким же шепотом спросил я.

      Он покраснел. Он всегда стеснялся родни. Его теща была скупа, как Плюшкин.

      Как оказалось, он все еще не нашел, где можно подработать. За три-то года. Дополнительные полставки так и остались грезой. Логика жизни, неумолимая, придавила его. Чтоб отделиться от тещи, нужен кооператив. А для кооператива нужны деньги. А для денег нужны полставки. А чтоб найти полставки, нужен характер. А характера нет.

      – Что делать, я слишком честен, – говорил Бученков уныло. И это еще в студенчестве возмущало меня. Потому что получалось, что я подонок. И в ответ я называл его мямлей и остаточной жертвой крепостного права. У нас, говорил я, на Урале, крепостного права не было. У нас, говорил я, не складывалась из века рабская психология. И мы не передавали ее своим детям в генах, в то время как вам и сейчас еще лет сто надо, чтоб вы оправились. Вы, мол, все еще окрика боитесь, третьесортными себя же считая…

      Сейчас мы об этом спорить не стали. Повзрослели. Да и тема для разговора была совсем иная.

      Выдержав некоторую паузу, я приступил:

      – Ну ладно. Рассказывай.

      Бедняга пил чай без сахара. Потому что я пил стакан за стаканом.

      – Ну, рассказывай.

      – Что рассказывать, – вздохнул он. – Я тебе все написал в письме. Вышла замуж.

      – Давно?

      Он замялся.

      – Ну?

      – Уже с полгода. Месяцев семь. Я не мог тебе сразу написать. Как-то неловко было. Рука не подымалась…

      Вот именно – рука не подымалась. Я не сомневался, что так оно и было. Он и правда искренне меня любил. Бедняга.

      – Н-да, – сказал я.

      – Плохо дело.

      – Куда уж хуже.

      Было двенадцать ночи. Мы шептались, и теперь шел черед деталей. Мелочей.

      – Ты, возможно, помнишь его.

      – Ее мужа?

      – Да. Это Еремеев. На курс старше нас учился. В водное поло играл.

      – Понятия не имею.

      О Еремееве знать мне было неинтересно. Нет нужды. А о Гальке он больше ничего не знал – вышла замуж, вот и все.

      Я вдруг сказал Бученкову: идем подышим. Мне было невмоготу. Нехорошо было. Я уже не мог сидеть здесь и шептаться.

      – Поздно уже. – Он не хотел идти на улицу, точнее, не смел.

      Он потерянно глядел на расставленную для меня раскладушку. По их понятиям, я уже должен был ложиться. Меня пустили ночевать с условием, что завтра в шесть утра ни этой раскладушки, ни меня, ни моего духа здесь не будет. С утра на кухне нужно жарить печенку. И гренки.

      Но СКАЧАТЬ