В нем хор переливающихся рамок
Походит на павлинее перо.
Я слышу тающие звуки лиры
И пение божественных Харит.
Звенят в руках архангелов секиры
И колокол мелодией звучит.
Но это длится только миг единый,
Вот снова прежняя знакомая стена,
В окно виднеется кремлевская твердыня
И белокаменно-московская луна.
1921
На облака ложатся тени,
И ветер – словно легкий тюль,
И золото зеленой лени
С лазури шлет к земле июль.
Мгла летнего тепла пролилась
В расплавленные зеркала
И в них случайно отразилась —
Так ослепительно бела.
1922
Был Иннокентий Анненский последним
Из царскосельских лебедей.
Поэт, твой облик мужественно-милый
Невиданный – мне виден из стихов.
Тебе Россия странную могилу
Дала за хмель медночеканных слов.
Ты Африку любил и пел Багдад,
Тебя пленяла пышная Бассора.
Всегда вперед и никогда назад,
Ты жизнь прошел Путем Конквистадора.
Но, может быть, из дольних кущ Эдема,
Над пышным Романтизма Цветником,
Средь звёздных жён полночного гарема
Ты запылаешь Огенным Столпом.
И из Чужого нам Небесного Шатра
Созвездием Колчан взойдет над облаками
И искрами далёкого Костра
Зажгутся звезды, вспыхнут Жемчугами.
Но и земной, а не из райских кущей,
Ты будешь долго в памяти людей,
Ты и сейчас остался самый лучший
Из акмеизма белых лебедей.
Вот уж год, как нет его на свете,
Круглый, скоро прокатился он,
А в ушах наматывает сети
Закаленный и чеканный звон.
Я читаю медленно и грубо,
Временами тороплюсь скорей,
И «Болонью» тихо вторят губы —
Пятистопный золотой хорей.
И звучат томительно и кротко
Образы, волнующие кровь:
«Подошла неслышною походкой,
Посмотрела на меня любовь».
Все стихи его, без исключенья,
Я люблю, наверно навсегда,
И не лучше ангельское пенье
В райских упоительных садах.
Их читать ничто не помешает,
Не заставит никогда забыть,
Неужели их не всякий знает,
И не каждый сможет полюбить.
1922
Через год я прочел во французских газетах,
Я прочел и поник головой…
«Середина странствия земного»
Оказалась странствия концом,
Смерть взяла тебя от нас иного —
С просветленным, радостным лицом.
Если СКАЧАТЬ