Обладать. Антония Байетт

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ И Кристабель заканчивает так: «А жалел ли он, что потерял своё оружие, острые иглы, и свою дикарскую сметливость, – про то в истории не рассказывается, ибо дело пришло к счастливому исходу и нам пора поставить точку».

      – Здорово.

      – Мне тоже нравится.

      – А вы занялись Ла Мотт, потому что она ваша родственница?

      – Наверно… Да нет. Просто когда я была совсем маленькая, мне запомнилось одно её стихотворение. Понимаете, у нас, у Бейли, Кристабель не считается каким-то там предметом гордости. Бейли к литературе равнодушны. Я – выродок. Моя норфолкская бабушка говорила, что слишком заучишься – будешь плохой женой. И потом, норфолкские Бейли с линкольнширскими Бейли не общаются. У линкольнширских все сыновья погибли в Первую мировую, выжил только один, он вернулся с войны инвалидом и едва сводил концы с концами. А у норфолкских родственников деньги не переводились. София Ла Мотт вышла за линкольнширского Бейли. Так что в детстве я и не знала, что у нас в роду была поэтесса, то есть что у нашего предка была свояченица-поэтесса. Два родственника выиграли на скачках в Дерби, дядюшка совершил рекордное восхождение на Эйгер – вот чем гордились.

      – И что это за стихотворение?

      – О Сивилле Кумской. Из книжки, которую мне подарили как-то на Рождество. Она называлась «Призраки и другие диковины». Сейчас покажу.

      Роланд прочёл:

      Кто ты?

      Остов бессильный,

      Ссохшийся, мрачный

      В склянице пыльной

      На полке чердачной.

      Кем была прежде?

      Феб наущал меня,

      Жёг меня жар его.

      Это кричу не я:

      Голос мой – дар его.

      Что ты видишь?

      Зрела чудны́ дела:

      Тверди творенье,

      Цезаря видела

      Я погребенье.

      На что уповаешь?

      Чувство остынет.

      Клятвам не верьте.

      Как благостыни

      Жажду я смерти.[28]

      – Грустное стихотворение.

      – Маленьким девочкам всегда грустно. Они любят погрустить: им кажется, будто грусть – это душевные силы. Сивилле в бутылке не грозили никакие напасти, её даже тронуть никто не мог – а она хотела умереть. Я и не знала тогда, что это за Сивилла такая. Ритм понравился. А потом, когда я засела за статью о пороговой поэзии, стихотворение вдруг вспомнилось, а с ним и Кристабель. Я писала статью о пространстве в представлении женщин Викторианской эпохи. «Маргинальные существа и лиминальная[29] поэзия». Об агорафобии[30] и клаустрофобии, о противоречивом желании вырваться на простор, на вересковые пустоши, в безграничность – и в то же время забиться, замкнуться в убежище потеснее. Как Эмили Дикинсон в своём добровольном заточении, как Сивилла в своей бутылке.

      – Или как Волшебница Падуба в своём Глухом Покое.

      – Это другое. Он наказывает СКАЧАТЬ