* * *
Как же ей нравится её новый статус – мужняя жена. Пышная свадьба, венчание в лучшей церкви Петербурга и самый красивый, несмотря на уши вразлёт, жених на свете – Николай Радов. Ни какой-нибудь столичный бездельник и кутила, а придворный служитель – подтянутый и деловой. Девушка улыбнулась весеннему солнышку, проникающему сквозь толщу оконного стекла трапезной и погладила округлившийся живот. Не живот, а чисто барабан. Кто же там у неё сидит? Великан?
Жаль только, что Николенька при дворе должен быть, а Эмму отправили к бабушке, в монастырь, так надёжнее – и за ней, и за будущим ребёнком присмотр будет.
– Какие же ты чудесные новости привезла, душа моя, – сказала матушка Калиса, прочитав столичный листок и откладывая его на стол. Обедом с дороги долгожданную гостью накормили, сидели теперь, чаевничали. – Отмена крепостного права. Сколько душ из рабства выпустил государь наш Александр II. Освободитель! Истина так.
– Да куда же они сейчас пойдут, хрестьяне-то? – недоумевала сестра Евдокия, вглядываясь в печатные буквы через круглые окуляры, смешившие Эмму в детстве. – При господине всё же им спокойнее. А сейчас что? Бардак заначнётся.
– Не болтай ерунды, если не понимаешь. Написано же чёрным по белому. Мы император и самодержец всероссийский, призвав Бога в помощь, объявляем, крепостные люди получат права свободных обывателей, а помещикам давать им уделы и угодья за повинность. Слышишь, Евдокия? Работать будут крестьяне – часть урожая помещику отдадут, остальное себе оставят.
– Ну? – недоверчиво спросила монахиня.
– Вот тебе и ну. Крестьянин-то ещё и выкупить землю сможет у господина, если заработает хорошо. Эх, завидую я тебе, Эмма.
– Почему, бабушка? – спросила девушка, всё также улыбаясь, поглаживая живот.
– Светлые времена настали. Лучшая жизнь.
Ночью у Эммы начались схватки. Видимо, растрясла живот по дороге. Проснулась она от резкой боли внизу и мокрая. Просится малыш на свет Божий, ох, как настойчиво просится.
– Бабушка! – закричала Эмма что есть мочи. – Началось!
Матушка Калиса и сестра Евдокия зашли в её келью одновременно, столкнувшись в дверях.
– Беги к старцу Козьме, сестра. Беги! А я пока повитуху позову. Потерпи, деточка, сейчас всё будет. Сейчас.
Эмма закусила первую попавшуюся книгу, чтобы терпеть схватку было легче. А терпеть пришлось долго. Она старалась не потерять сознание, боль, страшная и всё забирающая, раздирала её изнутри.
– Ну, что там, Козьма? Что? – слышала Эмма встревоженный бабушкин голос сквозь пелену.
– Уйди, матушка, Христом Богом прошу. Мешаешь только. Одного ребёнка вытащили, а там ещё что-то, – сказал Козьма, нахмурившись.
Как бы роженицу сберечь, не потерять бы, кровушки уж больно много выходит. Рано ей ещё на небеса. Много ей ещё на земле дел найдётся.
– Что там? – не поняла СКАЧАТЬ