На краю империи: Камчатский излом. Сергей Щепетов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ на женщину: – Чего сидишь, дура?! Скидай с саней свои шмотки! При ём будешь жить, а то ить загрызет, гаденыш!

      Чипат – бывший владелец огромного стада, бывший глава многочисленного семейства – уезжал от зимовья один. Оленя второй упряжки он привязал к задку своих санок. Животному легче не стало: вместо двух людей оно везло теперь целый ворох сушеной рыбы. Эту рыбу осенью не успели догрызть черви, потому что наступили холода. Чипат надеялся, что с помощью этого собачьего корма кто-нибудь из его людей сможет дожить до весны. А потом он наймется пастухом к соседу. Если, конечно, и того не разорили проклятые чукчи…

* * *

      То зимовье вскоре было заброшено – за дальностью пути и малой выгодой. Иван Малахов вернулся с вновь обретенной семьей в Нижнекамчатский острог. К тому времени доведенные до ручки казаки сместили Владимира Атласова с должности приказчика, посадили его под арест, а имущество конфисковали. Впрочем, в последующие годы Ивану хватило приключений – вместе с Данилой Анциферовым и Иваном Козыревским он участвовал в заговорах, созывал казачьи круги, арестовывал приказчиков, усмирял бунты камчадалов и плавал на Курилы. Осенью 1712 года московский дворянин Василий Колесов начал расследование убийства трех приказчиков, случившегося годом раньше. Данила Анциферов к тому времени погиб от рук авачинских ительменов, а Козыревскому и Малахову удалось доказать свою невиновность, скорее всего не бесплатно.

      Других сыновей у Ивана Малахова не было, так что со временем он привязался к ительменско-корякскому мальчишке и обвенчался с его матерью. Мотаясь с отцом по Камчатке, Митька успел пожить во всех трех русских острогах – Большерецком, Верхне– и Нижнекамчатском. Детворы в них хватало, и вся она была метисной, поскольку большинство матерей были ительменками, а русские отцы-казаки на самом деле часто оказывались полуякутами. Тем не менее детско-подростковая иерархия была здесь очень жесткой. Верхнее место в ней занимали те, кто мог считать себя «русским». Не последнюю роль в этом самоутверждении играл язык: если пацан хорошо говорил по-русски, значит, отец его признал – не от мамы же он научился! Держались такие ребята особняком и всех остальных презирали. Митьке ужасно хотелось в «русскую» компанию, но языка он почти не знал. К тому же его светлые волосы с возрастом сменились темными – почти как у ительмена или якута.

      Для начала он отказался говорить и понимать по-ительменски и по-корякски. В компании сверстников больше отмалчивался и, чуть что, лез в драку, даже если был слабее. Он как губка впитывал русскую речь, подслушивая разговоры отца и других казаков. Потом при любой возможности повторял запомнившиеся слова и фразы. Одному этим заниматься было скучно, и Митька придумал себе собеседника – такого же, как он, пацана, только совершенно русского. Его звали Димка. Они привыкли друг к другу и как бы росли вместе – Митька и Димка.

      Митька привык скрывать свое знание двух местных языков и со временем обнаружил, что это очень выгодно: как хорошо, когда понимаешь тех же камчадалов, а они об этом не догадываются! Правда, в росписи казачьей службы есть «хлебная» должность – толмач, но, чтобы занять СКАЧАТЬ