Двести лет вместе. Часть I. В дореволюционной России. Александр Солженицын

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ во внешнем виде) сливалась с окружающим населением[279]. Хотя даже «большинство одесских евреев противилось учреждению школы» общеобразовательной[280], – во многом усилиями местной администрации в 30‑х годах и в Одессе и в Кишинёве возникли светские частные еврейские школы и имели успех[281].

      А дальше, через XIX век, этот порыв и прорыв российского еврейства к образованию всё нарастал и имел исторические последствия и для России, и для всего человечества в XX веке. Российское еврейство большой концентрацией воли сумело выбраться из этого опасно-закоснелого состояния, подняться в рост к живой и многообразной жизни. Уже к середине XIX века зримо проступили близкое возрождение и расцвет российского еврейства – движение всеисторического масштаба, ещё никем тогда не прозреваемого.

      Глава 3

      При Николае I

      Николай I был по отношению к российским евреям весьма энергичен. Источники отмечают, что при нём была издана половина всех законодательных актов о евреях, совершённых от Алексея Михайловича и до смерти Александра II, притом Государь сам вникал в это законодательство и руководил им[282].

      В еврейской историографии устойчиво утвердилось, что его политика была исключительно жестокой и мрачной. Однако личное вмешательство Николая I сказывалось далеко не всегда вредно для евреев. Так, одно из ближайших дел по доставшемуся ему наследству было возобновлённое Александром I перед самой его смертью (уже по пути в Таганрог) «Велижское дело» – обвинение местных евреев в ритуальном убийстве христианского мальчика. Оно затем потянулось 10 лет. И, пишет Еврейская Энциклопедия, «несомненно, что оправдательным приговором… евреи были обязаны в значительной степени Государю, добивавшемуся правды, несмотря на противодействие со стороны лиц, которым он доверял». И ещё в другом известном деле, связанном с обвинением евреев («мстиславльское буйство»), «Государь охотно шёл навстречу правде; в минуту гнева наложивший кару на местное еврейское население, он не отказался от признания своей ошибки»[283]. Постановляя оправдательный вердикт по велижскому делу, Николай написал, что делает это «по неясности законных доводов, другого решения последовать не может», но прибавил: «внутреннего убеждения, что убийство евреями произведено не было, не имею и иметь не могу. Неоднократные примеры подобных умерщвлений с теми же признаками», но всегда недостатком доказательств, наводят его на подозрение, что существует среди евреев какая-то изуверская секта, «к несчастью и среди нас, христиан, существуют иногда такие секты, которые не менее ужасны и непонятны»[284]. «Николай I и многие его приближённые продолжали считать, что некоторые группы евреев практикуют ритуальные убийства»[285]. И «благодаря тому, что в течение ряда лет Государь находился под тяжёлым впечатлением СКАЧАТЬ