Дело Матюшина. Олег Павлов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ввалился по-хозяйски и уселся в чем был за стол. Матюшин затих у своей тарелки. От брата тянуло пьяной вонью, щетина делала его лицо грязным, даже отвратительным, точно он покрылся шерстью. Одет он был в гражданское. Шляпа, пальто, ботинки, однако, старили его и делали жалким. Пальто он не снимал. Так и сидел. Вывихнутым крылом торчал воротник рубашки. На шее, будто удавка, болтался галстук, оранжевый и толстый – по моде прошлых лет.

      – А ты все жрешь… – только и сказал Яков брату, уныло уставившись в недоеденную его тарелку.

      Тут опомнилась боязливо мать:

      – Может, положить тебе, Яшенька, борщика будешь?..

      – Наливай, мать, люблю я твой борщ, никто в мире борща такого не сделает, наш, настоящий! Отец где, почему дома нет?!

      – Да не пришел еще…

      – Ишь, старый, все служит, никак не угомонится! Ты мне погуще, погуще, не жалей, всем хватит, я три дня не жравши!

      Мать смолчала, а он забылся – и накинулся на борщ, хлебал, точно землекоп, и, как будто вырыв ямищу в тарелке, сказал:

      – Давай, мать, еще наливай, добавку мне!

      Она ответила ему, с места не двинувшись:

      – Нету добавки у меня, Яшенька, только отцу осталось. Уходи, а то щас вот придет, не волнуй, знаешь отца, не хочет он тебя видеть.

      – Это что значит – не хочет, что я, не у себя дома, у чужих людей сижу, борщ чужой жру?!

      – Ты к себе домой поезжай, вот и все, поел на дорожку и поезжай, а потом, глядишь, и простит отец, уладится.

      – Так вот что, значит, на х… меня посылаете, сына своего? – вскричал он, и тонюсенько заплакал, и стал вдруг бить по тарелке пустой, крошить, дробить ее кулаком. – Вот тебе! Вот тебе! Пошел! Пошел! Сдохни! Сдохни!

      Брызгала кровь. Он держал руку, протягивал, показывал, как ребенок показывает свою ранку, и незлобно, тихо приговаривал:

      – Что же я такого сделал, кого убил, что такой мне приговор, всего лишили?.. Я ж люблю их, отца ж люблю, всех люблю, что ж все-то меня убивают! Учиться она хотела, а я не пускал, а этот пустит, этот умнее, не родное дите-то, ему ж не жалко… Обхождение у него есть, а у меня нет, он с подходцем, стихи, тварь, читал ей, а я нет! За что, мама, за что?! Зачем ты родила меня, зачем вы с отцом не развелись, у меня б другая жизнь была, я б другой был, все бы другое было!

      – Яшка, слышь, не начинай, хватит, докричался уж, а то и я знать забуду, кто ты есть! – ожесточилась мать. – Ты вон доразводился, что сидишь, мычишь, пьяный. Что сделал, то сделал, понимать надо, и мычать нечего, не воротишь. Надо жить как есть, как вышло. Куда, куда ты за ней рвешься, ты что, сдурел, раз обжегся, так что, сгореть хочешь? Живи, никто тебе не мешает, только ведь живи, а сдохнуть хочешь, так и сдохнешь, ни отца тебе, знаешь, не надо, ни матери для этого дела, уйди с глаз, не мучай.

      Яков плакал – тихий, даже просветленный. Мать отыскала бинт, перевязав молчком разбухшую его руку. Он только спросил ее жалобно:

      – Мама, что делать СКАЧАТЬ