На взлет идут штрафные батальоны. Со Второй Мировой – на Первую Галактическую. Олег Таругин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ видел. Конечно, это не горы, но говорят, что именно тут самое большое количество лестниц.

      – Что, и в Лхасе не так круто? Ты ж вроде там китайские стратегические запасы инспектировал?

      – Восемнадцать километров, товарищ майор…

      – Чё? – не понял Харченко.

      – Восемнадцать километров лестниц, – пояснил начштаба.

      – Надо же! – удивился Крупенников. – А сразу и не скажешь. Городишко как городишко, с виду ничего особенного!

      – Между прочим, ящеры отлично бегают. Быстро, причем. Но – по ровной поверхности. Лапы у них не заточены под ступени, следовательно… – Лаптев машинально почесал шлем лазерным карандашом и, устыдившись своего жеста, смущенно закрепил его на планшете.

      – Следовательно, это надо использовать, – рубанул Виталий.

      – Хм… – встрял Харченко. – Иными словами, штаб у ящеров – никакой. Или?

      Комбат повернулся к особисту:

      – Договаривай.

      Харченко переключился с многоканальной связи на закрытую двустороннюю:

      – Виталь, я подумаю, а?

      Крупенников, замерев на секунду, согласно кивнул. Как-то в их четверке сложилось… Впрочем, почему, собственно, «как-то»? Вполне себе в соответствии с должностными обязанностями. Комбат в основном занимался непосредственными проблемами батальона и приданного им Добровольческого Корпуса. Начштаба, как и положено, разрабатывал оперативные и тактические схемы. Яша Финкельштейн, взяв в помощники отца Евгения, регулировал морально-психологическую атмосферу.

      Поначалу Крупенников едва сдерживал улыбку, наблюдая за этой парочкой. Сибирский еврей, здоровяк и мастер спорта по боксу – и православный священник, невысокий, толстенький, коренастый. Общей у них была разве что природная кучерявость. И оба с утра до ночи не отходили от добровольцев ни на шаг. Один рассказывал об Отчизне и коммунистической идее, второй – о жертвенности и воздаянии.

      По вечерам из их комнаты доносились крики, оры и споры. Переубедить никого никому не удавалось. Впрочем, это было и не важно. Главное, что они работали. И в умах добровольцев, будто патроны в обойму, постепенно укладывалась главная мысль-.

      – Это твоя Родина. Здесь твои предки, здесь твои дети. Защитить их – твоя судьба. И мертвых, и живых, и еще не родившихся, – проповедовал отец Евгений.

      – Хочешь быть мясом для ящеров? Будь! Сдавай оружие! Лично прослежу, чтобы тебя на транспорт посадили и отправили к ним на планету. К ящерам, в смысле. Ну? Желающие? – запальчиво кричал Финкельштейн.

      – Ибо нет выше участи, чем погибнуть за други своя, – крестился священник.

      – Как сказал товарищ Сталин, наше дело правое. Наше! А не чье-нибудь! – бросал фуражку на землю замполит.

      Иногда Крупенникову казалось, что эту парочку слушаются больше, чем его самого. Харченко же, как ни странно, совершенно не противился религиозной агитации.

      – Лишь бы по ночам троцкизмом не баловались! – как-то пошутил он. И продолжил заниматься своим делом. Стратегическим. СКАЧАТЬ