Ад закрыт. Все ушли на фронт. Андрей Буровский

Чтение книги онлайн.

      – И в Иностранном легионе от нас больше проку, чем от арабов: мы смелее, активнее, опять же больше похожи на французов. Приходишь на вербовочный пункт, называешь любое имя, служишь пятнадцать лет. После этого получаешь французское гражданство и деньги за выслугу лет. Справедливости ради, денег немало – при том, что французы по натуре своей страшные жлобы.

      – Но вы же выслужились?

      Человек отхлебнул крепкий душистый арманьяк, словно воду или лимонад.

      – Я получил гражданство на шестом году службы. И гражданство, и деньги, и крест Почетного легиона. Теперь я Есаул Бучинэ, француз… Почему Есаул Бучинэ? Потому что сам себя так назвал. Потом спрашивал у офицера: а если бы я назвался Наполеоном Бонапартом? Тот очень смеялся, но уверял: дали бы документы. Жалею, что не додумался. Только понимаете, какое дело… Было нас четверо однополчан, гражданскую вместе. Я вот получил все, что хотел, только что Бонапартом не стал. А вот дружков моих Господь прибрал. Логика простая: зачем посылать коренных французов в разные гиблые места? Пусть иностранцы выслуживаются, пусть их в колониях убивают алжирские мусульмане и негры. Кто выживет – пусть ассимилируются.

      – Ну, эти ассимилироваться не собираются! – засмеялся Вальтер, кивнул туда, где спорщики уже рвали друг друга за грудки.

      – Эти – нет… Кстати, они и не были в Иностранном легионе, до сих пор гражданства не имеют… Так до конца своих дней и будут выяснять, кто и как высотки брал. Это – они… А их дети и внуки? Думаете, им так страшно важно, кто и как именно брал высотку? Они вырастают французами…

      – Простите, а как вас зовут?

      – Имя у меня очень простое: Есаул.

      – Это не имя, это чин в казачьей кавалерии.

      – Когда человек лишается абсолютно всего… Когда он вынужден бежать из своей страны… Тогда его христианское имя не имеет ни малейшего значения. А из России я ушел есаулом… Хотите стихи?

      – Конечно. Ваши?

      – Мои…

      Уходили мы из Крыма Среди дыма и огня. Я все мимо, мимо, мимо В своего стрелял коня.

      А он плыл изнемогая, За высокою кормой Все еще не понимая, Что прощается со мной.

      Много раз одной могилы Ожидали мы в бою. Конь все плыл, теряя силы, Верил в преданность мою.

      Мой денщик стрелял не мимо. Розовела вдруг вода. Уходящий берег Крыма Я запомнил навсегда.

      Петя невольно представил: в то самое время, когда идет по Севастополю маленький мальчик, потерявший мамину руку, отваливает в море корабль. Ревет сирена, медленно удаляется берег… А за бортом плывет боевой конь, которого некуда взять. Представил и содрогнулся.

      Есаул усмехался, довольный произведенным впечатлением.

      – Скажите… – обратился вдруг Вальтер. – Скажите, а где сейчас ваш денщик, застреливший коня?

      – Он умер во французском Иностранном легионе. Это его я заставлял пить верблюжью мочу, но было уже чересчур поздно.

      – СКАЧАТЬ