Не зря в офисе все считают, докладывал ему Костя, что он жену в черном теле держит, взаперти, можно сказать. А уж по части ведения хозяйства – тут бы ни один суд присяжных в мире не придрался. Еда всегда приготовлена, рубашки выглажены и даже галстук к костюму подобран, костюмы вычищены. Всё в доме на месте. Претензий никаких не предъявляет, голос не повышает, никогда ни в чем не попрекнула. Денег не просит. И в сексе была и в меру изобретательна и страстна и – главное – нисколько не требовательна. Что даже и до болезни было удобно. И потому, что секс-гигантом, если честно, он никогда не был, и годы, как ни крути, не самые юные и не самые пылкие, и после тяжелого дня приходишь домой весь вымочаленный и изжеванный. Не то, конечно, чтобы стонать, как в известном анекдоте, ах какой большой, но всем своим видом выражала Галя полное удовлетворение редковатыми и скуповатыми ласками мужа. И хотя в самой глубине души Петр Григорьевич и догадывался порой, что живет он с некоей великой актрисой, которая лишь играет роль любящей и образцовой жены, и играет, надо было признать, великолепно, но думать так было как-то зябко и неуютно, и он привычно соскальзывал в накатанную колею нормальной семейной жизни. Лишь несколько раз, когда Галя не видела, что он смотрит на нее, угадывал он в ее взгляде какое-то пугающее равнодушие, а если быть честным с собой – и даже презрение к нему. Вот и сегодня днем, когда она навещала его, она не видела, что ее лицо отражается в зеркале на стене. А он это отражение видел, и вдруг пахнуло на него из ее серых прекрасных глаз чем-то новым. И было это новое, решил Петр Григорьевич, ничто иное, как нетерпение. Нетерпение от чего – он еще не знал. То ли ей просто надоело сидеть в палате и поправлять подушки под головой мужа, то ли нетерпение было куда более зловещим – нетерпение ожидания его ухода. Из жизни. А что, остаться с огромной хорошо обставленной пятикомнатной квартирой в центре Москвы – миллионов под пять зеленых даже при кризисе наверняка потянет – плохо, что ли? Не зря, оказывается, старалась. Тут уж не до слез, радостный смех сдержать бы как-нибудь… В этот момент Петр Григорьевич окончательно решил, что кроме квартиры ничего Гале не оставит. Хватит с нее и того. Может быть – он еще раз привычно проверил себя, он всегда старался всё досконально проверить, прежде чем принять окончательное решение – может быть, он просто завидует этой всегда загорелой красивой женщине? Благо, фитнес-центр с его солярием в двух шагах от их дома, ее молодости или просто тому, что поджелудочная железа у нее, в отличие от его, надо думать, хоть на выставку? Да нет. Достаточно было представить себе на ее месте Таню. Вот уж кто бы наревелся, вот уж кого силком нельзя было бы вытолкнуть из палаты, вот уж кто бы никак не захотел смириться с приговором. Петенька, купчик мой любимый… Почему-то очень забавным казалось ей слово «купец», особенно в применении к мужу. А сама ушла первой. Сбил ее на переходе джип с пьяным водителем за рулем, будь прокляты все джипы на свете и все пьяные водители.
