Белая гвардия. Михаил Булгаков как исторический писатель. Михаил Булгаков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ уверяли, будто видели совсем недавно, как Симон продавал в этом самом магазине, изящно стоя за прилавком, табачные изделия фабрики Соломона Когена. Но тут же находились и такие, которые говорили:

      – Ничего подобного. Он был уполномоченным союза городов.

      – Не союза городов, а земского союза, – отвечали третьи, – типичный земгусар.

      Четвертые (приезжие), закрывая глаза, чтобы лучше припомнить, бормотали:

      – Позвольте… позвольте‐ка…

      И рассказывали, что будто бы десять лет назад… виноват… одиннадцать, они видели, как вечером он шел по Малой Бронной улице в Москве, причем под мышкой у него была гитара, завернутая в черный коленкор. И даже добавляли, что шел он на вечеринку к землякам, вот поэтому и гитара в коленкоре. Что будто бы шел он на хорошую интересную вечеринку с веселыми румяными землячками‐курсистками, со сливянкой, привезенной прямо с благодатной Украины, с песнями, с чудным Грицем…

      …Ой, не хо‐д‐и…

      Потом начинали путаться в описаниях наружности, путать даты, указания места…

      – Вы говорите, бритый?

      – Нет, кажется… позвольте… с бородкой.

      – Позвольте… разве он московский?

      – Да нет, студентом… он был…

      – Ничего подобного. Иван Иванович его знает. Он был в Тараще народным учителем…

      Фу ты, черт… А может, и не шел по Бронной. Москва город большой, на Бронной туманы, изморозь, тени… Какая‐то гитара… турок под солнцем… кальян… гитара – дзинь‐трень… неясно, туманно, ах, как туманно и страшно кругом.

      …Идут и пою‐ют…

      Идут, идут мимо окровавленные тени, бегут видения, растрепанные девичьи косы, тюрьмы, стрельба, и мороз, и полночный крест Владимира.

      Идут и поют

      Юнкера гвардейской школы…

      Трубы, литавры,

      Тарелки гремят.

      Громят торбаны, свищет соловей стальным винтом, засекают шомполами насмерть людей, едет, едет черношлычная конница на горячих лошадях.

      Вещий сон гремит, катится к постели Алексея Турбина. Спит Турбин, бледный, с намокшей в тепле прядью волос, и розовая лампа горит. Спит весь дом. Из книжной храп Карася, из Николкиной свист Шервинского… Муть… ночь… Валяется на полу у постели Алексея недочитанный Достоевский, и глумятся «Бесы» отчаянными словами… Тихо спит Елена.

      – Ну, так вот что я вам скажу: не было. Не было! Не было этого Симона вовсе на свете. Ни турка, ни гитары под кованым фонарем на Бронной, ни земского союза… ни черта. Просто миф, порожденный на Украине в тумане страшного восемнадцатого года.

      …И было другое – лютая ненависть. Было четыреста тысяч немцев, а вокруг них четырежды сорок раз четыреста тысяч мужиков с сердцами, горящими неутоленной злобой. О, много, много скопилось в этих сердцах. И удары лейтенантских стеков по лицам, и шрапнельный беглый огонь по непокорным деревням, спины, исполосованные шомполами гетманских сердюков, и расписки на клочках СКАЧАТЬ