Мифриловый крест. Вадим Проскурин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и каждого из почетных гостей постоянно и неотступно сопровождали две-три пригожие девицы. Даже когда кто-то из нас отправлялся в отхожее место, одна девица освещала факелом дорогу, а другая светила другим факелом у дверей, чтобы почетный гость не испытывал затруднений по возвращении. На второй день заточения я понял, что означает русское слово… ну, вы поняли – какое. А на третий день это понял и Усман.

      Дедов самогон стал казаться не то чтобы приятным, но и не совсем отвратительным. Сидя взаперти, мы с Иваном регулярно прикладывались к бутыли, что вызывало косые взгляды Усмана, у которого, впрочем, хватало ума не вмешиваться не в свое дело.

      Большую часть времени я спал, а когда не спал, то либо ел, либо валялся на жаркой печке, рассеянно разглядывая клубы печного дыма под потолком и держа в одной руке стакан с дедовым пойлом, а в другой – очередную пригожую девицу. Иногда я пытался петь, и мое пение вызывало тихий ужас – мужики украдкой крестились, бабы строили страшные гримасы и через некоторое время начинали подвывать. Даже намазы Усмана не создавали такого всеобщего страха.

      Я узнал, почему мой вокал вызывает страх. Оказывается, монахи и священники, когда творят особо мощную волшбу, сопровождают свои действия пением священных гимнов или псалмов. Любая песня непонятного содержания здесь воспринимается как волшебство, а непонятное волшебство всегда страшит. Я представил себе, как подействовала бы на них абсолютно непонятная песня, и пожалел, что не знаю ни одного иностранного языка. Поделился этой мыслью с Усманом, тот начал петь Smoke on the water, и лучше бы он этого не делал. В общем, мой песенный репертуар ограничился «Сектором Газа».

      На третий день снег настолько засыпал входную дверь, что она перестала открываться, и сортир переместился в подклеть. Никакой параши там предусмотрено не было, и запах в избе (в палате, как говорил Тимофей) стоял непереносимый. Когда снег перестал падать, я вышел на улицу, вдохнул полной грудью свежий воздух и подумал: «Это хорошо». Крест на груди отозвался смутной, еле уловимой мыслью: он согласился со мной.

      До обеда мы развлекались тем, что очищали от снега проходы к сортиру и к соседним домам. В принципе, это не входило в обязанности почетных гостей, но возвращаться в провонявшую избу не хотелось, а стоять на улице без всякого дела глупо и холодно. В общем, первая половина дня прошла в трудах.

      Вторую половину дня мы посвятили воинским упражнениям. Оказалось, что в рукопашном бою свежезавербованные бойцы уступают даже мне, не говоря уж об Усмане, и никто из них не умеет метать ножи. А вот в фехтовании нам обоим ничего не светило против наихудшего стрельца или копейщика. В стрельбе мы не упражнялись из-за ограниченности боеприпасов.

      Стемнело, последовал обильный ужин по случаю установления хорошей погоды, сопровождавшийся обильным возлиянием, а завершился он замечательной оргией, в которой принял участие даже Усман. Раньше араб отказывался, говорил, что это не по шариату, но тут махнул рукой и невнятно пробормотал что-то вроде «какой тут, к шайтану, шариат». Вот так и слабеет вера под натиском СКАЧАТЬ