Хранители времени: как мир стал одержим временем. Саймон Гарфилд

Чтение книги онлайн.

      Откровенная субъективность того, как мы структурируем свою жизнь, хорошо спародирована Б. Д. Новаком[20] в рассказе «Человек, который изобрел календарь», опубликованном еженедельником New Yorker в ноябре 2013 года. Его персонаж объясняет великую логику своего изобретения: «Тысяча дней в году, поделенная на 25 месяцев по 40 дней. Почему это раньше никому не пришло в голову?» Поначалу с новым календарем все шло хорошо, но через четыре недели разразился первый кризис. «Люди терпеть не могут январь и хотят, чтобы он побыстрее закончился, – отмечает изобретатель. – Я пытался объяснить, что это всего лишь название, и окончание его ничего не значит, но никто меня не слушал». 9 октября изобретатель записывает: «Не могу поверить, что я не писал так долго! Лето было удивительным. Урожай был потрясающий… Этот год был потрясающим, а ведь только октябрь! Есть еще ноябрь, декабрь, латрембрь, фаунус, рогибус, нептембрь, стонк…». В итоге он решил закончить год раньше, чем планировал, и получил горячее одобрение от друзей. Но было одно беспокойство в канун Рождества: «25 декабря. Почему мне так одиноко сегодня?» и «26 декабря. Что это я так растолстел?»

      До второй французской революции 1830 года никто не осмеливался предлагать новые календари или циферблаты[21]. Францию начала XIX века, кажется, охватила другая страсть, которая нашла отражение в журналах приема психоаналитиков: сертифицируемым заболеванием стало желание оглядываться в прошлое. В медицинских работах 1820–1830-х годов отражен настоящий взрыв ностальгии.

      Один из первых случаев связан с пожилым гражданином, арендовавшим жилье на Рю-де-ля-Арп (rue de la Harpe) в Латинском квартале. Этот человек очень дорожил своей квартирой и очень расстроился, когда узнал, что дом собираются сносить ради улучшения уличного движения. Он так сокрушался, что слег в постель и, несмотря на заверения домовладельца в том, что новое жилье будет лучше и светлее, отказывался сдвинуться с места. «Это будет не мое жилье, – причитал он, – не то, которое я так любил и украшал собственными руками»[22]. Перед сносом дома его обнаружили в своей постели мертвым. Согласно заключению, он «задохнулся от отчаяния».

      Другой пример тоже имел место в Париже. Двухлетний мальчик по имени Эжен тяжко переживал расставание со своей кормилицей. Вернувшись к родителям, он стал вялым и бледным и неотрывно смотрел на дверь, за которой она исчезла. Воссоединившись с кормилицей, он засиял от радости. Такие случаи делали французов бесполезными для государства. Историк культуры Майкл Рот характеризовал ностальгию как «недуг, определяемый врачами как потенциально смертельный, заразный и каким-то образом глубоко связанный с французской жизнью середины XIX века». Распространенным случаем была чрезмерная привязанность человека к ранним воспоминаниям, а в век интенсивной модернизации ностальгия превращала пациента в изгоя, которому место в сумасшедшем доме или тюрьме.

      Заболевание впервые классифицировал в 1688 году СКАЧАТЬ