Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции. Марк Уральский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ только та “первосортность”, о которой он говорит, описывая Лондон: “здесь все первосортно…” На западе, во Франции например, культура публицистической беллетристики очень высока. По русски же хороших книг этого жанра очень мало. Алданов начинает почти на пустом месте» [ВАРШАВСКИЙ (I)].

      В рецензии на роман «Ключ» В. Варшавский обращается также к алдановской европейскости: «Одно из самых больших очарований книг Алданова заключается в какой-то их европейской элегантности и первосортности. Но этот “хороший тон”, европейское благообразие, отсутствие неистового и неграциозного, не приводят к сухости и условности. Благородная простота словесного материала не мешает ритму слов передавать ритм мыслей, и Алданов часто заставляет забыть о том, что между его мышлением и сознанием читателя стоят слова. Если прав Бергсон, в этом единственная тайна и единственное условие хорошей прозы» [ВАРШАВСКИЙ (II)].

      В «Русской литературе в изгнании» Глеб Струве повторяет мысль, высказанную Владимиром Вейдле, по которой за алдановскими романами стоит традиция не русская, а западноевропейская, по преимуществу французская.

      В современном алдановедении, например, в предисловии к французскому переводу «Самоубийства», вышедшего в 2017 г., Жервез Тассис развивает также идею европейскости алдановской исторической беллетристики [TASSIS (III)]. Со своей стороны, Марк Уральский однозначно утверждает: «В мировоззренческом плане Алданов являет собой культурно-исторический тип русского “западника”. В ряду такого рода знаменитостей – от Петра Чаадаева, Виссариона Белинского, Тимофея Грановского и Александра Герцена, до Дмитрия Мережковского и Максима Горького, Алданов ближе всего стоит к Ивану Тургеневу». С этим трудно не согласиться. Прожив во Франции в общей сложности около 35-ти лет, в совершенстве владея французским и зная французскую культуру на энциклопедическом уровне, Алданов не мог не офранцузиться. В изысканно-ясных с точки зрения русского языка текстах его произведений просвечивают французские структуры мышления, нередко встречаются галлицизмы, а то и целые французские выражения. Однако – на этом настаивал еще Г. Адамович, – несмотря на искушение французского культурно-интеллектуального окружения, Алданов остался верен русской литературе: «Казалось бы, в изгнании ему легче было, чем другим, сделаться Джозефом Конрадом или Анри Труайя. Давно бы уже был “бессмертным” <т.е. членом французской Академии – С.Г.>. Вместо этого предпочел влачить тяжелую жизнь русского писателя заграницей и не изменять русскому языку» [АДАМОВИЧ (I). C. 119]. Да и сам Алданов в письме к Г. Струве говорит: «Очень медленно, в течение ряда лет, пишу очень длинную, тяжелую и вероятно, скучную философскую книгу. По необходимости пишу ее по-французски, так как русского издателя для такой книги не найти. Художественной книги я никогда на иностранном языке писать не стал бы, но философскую можно. Называется она “La Nuit d’Ulm” <“Ульмская ночь”> (название из СКАЧАТЬ