Вечные ценности. Статьи о русской литературе. Владимир Рудинский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Гайдар, впрочем, еще до того был отозван из Хакасии: творимые им жестокости даже в глазах большевиков оказались чрезмерными; вернее, чересчур явными и кричащими.

      Знал ли он муки совести? Во всяком случае, он страдал потом до конца жизни психическим расстройством. Как говорится: Бог шельму метит.

      Вполне понятно то чувство щемящей жалости и жгучего негодования, с каким Владимир Алексеевич, известный нам своей любовью к крестьянскому быту и к народным (любого народа!) традициям рассказывает о зверствах Гайдара со присными, разрушивших навсегда местную национальную культуру, приведших к безграничному упадку этого прежде благословенного Господом уголка России.

      Читателю трудно было бы не разделять его благородные и человечные чувства.

      В плане критики, заметим одну небольшую ошибку, касающуюся той части, где речь о покорении русскими Сибири.

      В «Ермаке» Рылеева Кучум не назван «презренным царем Сибири». Эти слова Солоухин вполне мог слышать, как один из вариантов народной песни, в которую превратилась «Дума» декабристского поэта. Я и сам эту песню слышал не раз в различных версиях.

      В подлинном тексте стоит иное:

      Кучум во тьме, как тать презренный,

      Прокрался тайною тропой.

      Так что тут осуждение не Кучума как такового, а тактического приема нападения врасплох на спящих врагов. Осуждение, впрочем, несправедливое (хотя по человечеству и понятное): â la guerre comme â la guerre177, и такие вещи запросто практикуются. Но трудно осуждать Рылеева за сочувствие Ермаку, в котором он, с полным основанием, видел русского национального героя!

      Не так давно мне случилось писать статью о Вандее. И я тогда искал аналогий в России. Междоусобная война в Хакасии (о которой я не подумал) была бы самой яркой аналогией! ЧОН – чем не «адские колонны» французских революционеров? А Соловьев сильно напоминает вандейских вождей. Даже и совместные действия русских и инородцев против навязываемого им режима напрашиваются на сравнения с положением в Бретани, где основное население не было французским.

«Наша страна», рубрика «Библиография», Буэнос-Айрес, 13 апреля 1996 г., № 2383–2384, с. 3.

      В. Солоухин. «Последняя ступень» (Москва, 1995)

      В начале книги автор рассказывает, как завязалось его знакомство с модным фотографом К. Бурениным. Тот приветствовал его словами: «Единственный русский писатель». С этим можно бы согласиться. Как и с дополнением жены Буренина, Лизы: «В то время, когда все пишут о газопроводчиках и комбайнерах, вы единственный поднимаете голос в защиту русских церквей, русской природы, старинных парков, вообще всего русского».

      Эти комплименты целиком заслужены. Не знаем, насколько справедливо то влияние, которое в дальнейшем Буренин оказал на Солоухина. Сквозь строки выясняется, что тот и сам стоял на пороге (если уже его полностью не перешагнул) тотального отрицания большевизма, переоценки ложной советской пропаганды СКАЧАТЬ