Все неонки погасли, тенты и огуречно-орнаментальные шатры были убраны в фургоны, братья Галлачелли без толку прятались под ветряным насосом, и звезды сияли ярко-ярко, когда Матушка пришла к Сердцу Лотиана.
– Мадам, я видела ваши диковины и чудеса, и, да, они правда диковинны и чудесны, все эти современные штуковины, но я интересуюсь, мадам, может ли вся эта наука и техника дать мне то, что я желаю больше всего на свете, то есть ребенка.
Сердце Лотиана, вылитая мать-земля, изучала Матушку, крохотную, как пустынный воробышек.
– Леди, понести вы не можете. Просто вот никак. Но это не значит, что у вас не может быть ребенка. Его пришлось бы вынашивать вне тела, и я могла бы использовать какой-нибудь плацентарий для скота, вероятно, коровий; вы в курсе, что коров частенько использовали для суррогатного материнства? Я могла бы оплодотворить яйцеклетку in vitro, это элементарно, это и вам по силам; отыскать внутри вас яйцеклетку явно не проблема; если и это не удастся, я бы склеила несколько клеточных образцов… Ваш супруг – он еще активен?
– Простите?
– Леди, я могла бы получить от него образец спермы?
– Это он сам вам поведает. Только скажите, возможно ли, чтобы у меня был ребенок?
– Абсолютно. Генетически он будет вашим, хотя вы не будете вынашивать его в своем теле. Если готовы идти дальше, приходите завтра в 19:00 вместе с супругом.
– Мадам, вы сокровище.
– Я всего лишь делаю свою работу.
И Матушка прокралась в ночь, а братья Галлачелли прокрались в обратном направлении. Ни ухода, ни прихода не заметил никто.
Точно так же никто не видел, как три дня спустя Матушка несла домой плацентарий в бельденской банке.
– Супруг мой Аран, у нас есть ребенок! – выдохнула она и смахнула неброский кусок ткани, обнажая стеклянную банку, а в ней – мясистое красное пульсирующее нечто.
– Этот, это, эта… жертва аборта – наш ребенок? – проревел Аран Манделья, хватаясь за крепкую трость, чтобы разбить скверну. Матушка вклинилась между разъяренным мужем и мокрой, хлюпавшей искусственной маткой.
– Аран Манделья, супруг, это мой ребенок, он мне дороже всего на свете, и если ты хоть пальцем тронешь банку без моего согласия, я уйду и никогда не вернусь.
Решимость дедули Арана дрогнула. Трость затряслась в руке. Перед ним стояла Матушка, маленькая и дерзкая, как черный дрозд. Ее сладкие речи его успокоили.
– Она будут красавицей, наша дочь, она станет танцевать, она станет петь, она сделает мир светлее своей красотой, наша дочь; дочь Арана и Анастасии Тюрищевой-Мандельи…
Дедуля Аран поставил трость на стойку для СКАЧАТЬ