Медведки. Мария Галина

Чтение книги онлайн.

      – Горшки, плошки. Светильники...

      – Археолог?

      – Археолог. Приехал поработать вот, в тишине. Статью закончить. А тут пробки выбило. И все – фук! И аккумулятор сел. Надо поменять его, совсем не держит.

      – Проще новый ноут купить.

      Когда приходится разговаривать с незнакомым человеком с глазу на глаз, меня начинает неудержимо клонить в сон. Не от скуки – от нервного напряжения. Но он не уходил. Может, ему тоже одиноко?

      – Гномика можете не возвращать, – сказал я поспешно. – Мало ли.

      – Я и не собирался, – сказал он честно, – кстати, я, по-моему, забыл представиться. Леонид Ильич меня зовут. Я вон там живу.

      И он неопределенно кивнул куда-то в сторону левой стенки. Там Валькина жена повесила гобеленовую картинку в рамочке. Березки, златоглавая церковь у пруда... Получилось, он живет в гобелене. Тоже хорошее место.

      – Доктор наук? – спросил я зачем-то.

      – Так и не собрался. Кандидат. Странно, что вы про Брежнева не вспомнили. Все вспоминают.

      – Потому и не стал...

      – У вас независимый ум, да?

      – Нет, – я включил наружное освещение, чтобы он не переломал себе ноги в темноте, – просто не люблю говорить банальности.

      – Значит, и людей не любите, – заключил он, – люди, они склонны к банальностям, нормальные люди, во всяком случае.

      Я немножко постоял на крыльце. За деревьями в темном окне темного дома появился смутный блуждающий огонек, переместился вбок, отчего квадрат окна осветился сплошным тусклым, красноватым светом, пропал...

      Он зажег несчастного гномика.

      Мои клиенты – люди без видимых чудачеств, их чудачества запрятаны слишком глубоко. Они как все – одежда, стрижка, вообще фактура.

      Я никогда не был у них дома.

      В восьмидесятые такие покупали себе гарнитуры «Хельга» и арабские спальни. Сейчас пользуются услугами дизайнера – самый верный, по-моему, способ превратить жилье в глянцевый гостиничный номер.

      Мне вообще неуютно в чужом жилье.

      – Только что въехал, – он развел руками, словно оправдываясь, – не успел сделать ремонт.

      Диван с полированными подлокотниками и потертой бордовой обивкой, два таких же кресла, журнальный столик, из ДСП, на тонких ножках. Розово-голубые обои в цветочек выцвели, но над диваном остался яркий четырехугольник, призрак коврика, плюшевого, с розочками, или гобеленового, с оленями. Сейчас такие коврики у понимающих людей в цене. А раньше считались мещанством.

      На стенах лежал отпечаток чужой судьбы: я кожей ощущал чужое житейское неблагополучие, скудную монотонную жизнь, незаметно сошедшую на нет. Кто-то ему продал эту квартиру? Сдал на несколько лет? Кто здесь жил? Чья-то умершая родственница?

      Почему здесь? Почему он на этом так настаивал? Это все равно не его дом. Не его вещи. Не его прошлое.

      – Хотите коньяку? Кофе?

      Я СКАЧАТЬ