Против часовой стрелки. Елена Катишонок

Чтение книги онлайн.

      – Трудно сказать, папаша. Войны боятся, вот и едут, – Коля махнул, подзывая извозчика.

      …В Городе действительно что-то менялось. Репатриация, предложенная Гитлером, всколыхнула местных немцев, и первой откликнулась молодежь. Отъезды, впрочем, начались не сразу, ибо старшее поколение оказалось тяжелее на подъем. В самом деле, о каком возврате на землю отцов можно говорить тем, чьи отцы, деды, прадеды и предки оных родились и жили здесь, на этой земле? И не из Бремена ли пришел в незапамятные времена епископ, чтобы основать – и благословить – этот город? Не немецкие ли бюргеры приехали его строить по образу и подобию своих родных городов?

      Вот она, ловушка: те – приехали. Посему предлагают возвращаться – этим. Куда? – На родину, оставленную всего около семисот лет назад; извольте радоваться.

      Не получалось – или получалось далеко не у всех.

      Генеалогическое дерево глубоко проросло корнями в местную землю: попробуй выдери. Кто порешительней, так и делали: выдирали. Бесноватый фюрер не сулил златые горы, а призывал помочь родине, которую повальное большинство этих людей не видело, но призывы звучали на их родном языке, и сердца не могли оставаться равнодушными. Люди оставляли дома, распродавали мебель, дарили – или бросали – посуду и книги. Пустели скамьи в немецких церквях, закрывались немецкие школы, построенные немецкими архитекторами, запирались магазины с немецкими вывесками, и только на кладбищах ничего не менялось: никакая репатриация не затрагивала их обитателей, потому что они были дома.

      …Мебель перевезли на следующий день и за неимением места поставили в квартире у родителей – до лучших времен, где она и простояла несколько десятков лет. Лучшие времена ведь никогда не наступают.