Запретная правда о русских: два народа. Андрей Буровский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ но пороть плетью – можно. А ведь князюшка находился в состоянии аффекта: любимого песика убили!

      Никакого нарушения закона не было и в помине, когда крепостных секли публично, на глазах жен, мужей, детей и родителей. Когда за недоимки сажали в погреб без света, на хлеб и воду, или приковывали на цепь, не спуская по неделям и месяцам. Их ведь не убивали, не пытали, кнутом не били.

      Да ведь и не только в физических истязаниях дело. При фантастической власти помещика над крепостным можно не тронуть человека пальцем, но совершенно раздавить его личность. Уже упоминавшийся князь Ширятин имел обыкновение раздавать породистых щенков бабам, кормящим грудью – чтобы выкармливали и щенка. Потом точно так же поступали и многие другие страстные охотники его круга, так что «изобретение», что называется, пришлось «в жилу» российскому дворянству.

      Власть помещика была так необъятна, что открывала дорогу самым невероятным злоупотреблениям. И для превращения крепостных в жертв злобности и самодурства «просто» плохого, душевно скверного человека. И для превращения их в заложников извращенцев, людей с патологическими чертами характера.

      Но даже поступки людей вроде бы не жестоких и не злых оборачивались издевательством не меньшим, чем кормление грудью щенков или утопление новорожденных младенцев.

      Граф Александр Васильевич Суворов совершенно справедливо вошел в историю как национальный герой. Он не был ни жестоким, ни даже чрезмерно строгим начальником. С солдатами Суворов был всегда заботлив и добр, никогда не оскорблял их и не наказывал не за дело. И даже за вину часто прощал. Суворов мог дружески беседовать с солдатами, пить с ними водку и петь матерные песни. И не только матерные. Он не раз пел с солдатами народные песни у костров, рассказывал новобранцам о давно минувших временах и подавал дельные советы: как лучше варить кашу или как обматывать ногу портянками. Во время Швейцарского похода он велел «отвести штыки под провиант»: насадить на штыки уходящей в горы армии по головке швейцарского сыра.

      Но вот как помещик, вел он себя… своеобразно. Сам хозяйство Суворов не вел по понятной причине: служил, не было времени. В его деревне Ундол, под Владимиром, был поставлен управляющий. Это то самое село Ундол, которое вместе с родным Алепином в ХХ веке воспел Владимир Солоухин[4].

      Как ни радел об армии Александр Васильевич, но в своем имении завел обычай: не отдавать в рекруты своих крестьян, покупать рекрута на стороне. Половину стоимости рекрута платил барин, половину – сами мужики. И возникло у крестьян Ундола желание в этот раз не покупать рекрута, сэкономить немного денег: ведь есть в Ундоле негодный бобыль, у которого нет ни путного хозяйства, ни хорошей избы, ни даже чашки и ложки…

      Насчет чашки и ложки мужики, скорее всего, «загнули», – очень уж им не хотелось покупать рекрута, тратить денежки, если можно сдать «негодного» односельчанина.

      Староста СКАЧАТЬ