Чистый кайф. Андрей Геласимов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Генерала, наверное, еще можно было, но и генеральских детей, начиная с девяносто четвертого, в Чечне тоже побило немало.

      За воротами госпиталя нас с товарищем капитаном терпеливо ожидал целый табор солдатских мамок. Кое-кто из них был с детьми. Мелких они притащили с собой со всех концов необъятной, видимо, чтобы разжалобить выходящих из госпиталя офицеров. А может, просто дома оставить не с кем было. Неизвестно ведь насчет папашек всех этих битых пацанов – мамка, она и есть мамка, она по-любому ждать и рваться к тебе будет, из Тюмени в Ростов пешком по шпалам пойдет. А папашка морду пузырем надул – и в сторону. Ему – что есть сын, что нету. Призвали его там защищать конституционный строй, не призвали – это его проблема. Не в то время родился, надо было головой думать.

      Так что мужичков среди этого табора особо не замечалось.

      Но моему товарищу капитану вся эта компания была абсолютно до звезды. Он к ним привык уже, к этим мамкам, за годы долгой и суровой службы. У какого КПП их нет?

      – Слышь, – говорит он мне и резко так за рукав останавливает. – Я не понял – у тебя кто отец?

      Я стою перед ним и думаю: «Та-ак, у нас теперь еще и с памятью проблемы».

      В соседней палатке с пивом Юру Шевчука включили про осень.

      – Ты бы завязывал пить, – говорю, – товарищ капитан. А то гнать уже начал даже не по синьке.

      – Рот закрой, – это он мне. – Ты, если что, помни – кто отец твой.

      Я говорю:

      – Я помню. У нас тут у всех Ростов – папа. Если что.

      Он мне на это хотел по уху зарядить, но тут его настигли мамки. Они, в принципе, сразу к нему двинулись, когда мы из ворот вышли, однако товарищ капитан был так увлечен вопросами выяснения родства, что подхода женских вооруженных сил не заметил.

      Вооружены они были чумазыми детишками, пакетами с едой и фотками своих пацанов, которых не выпускали к ним из госпиталя. Шевчук невдалеке продолжал лирическую тему про осень.

      – Товарищ офицер! Товарищ офицер! – загомонила эта не большая, но сплоченная бедой армия.

      Если бы Николаевна не грузила меня с детства уроками музыки и своим дебильным аккордеоном, я бы точно заделался в художники. Особенно если бы еще рисовать умел. Потому что здесь перед госпиталем нас окружили такие мамочки, такие лица, что бедный Рембрандт, или кто там, удавился бы от зависти в своей Голландии.

      Деревенские перемешались с городскими, молодые со старыми, красивые со страшными, и все оказались такими молодцами, что товарищу капитану не то что слинять – ему продохнуть не осталось мазы. Они реально были самых разных возрастов. У одних в этом госпитале парился уже третий или, может, четвертый пацан, у других, по ходу, первенца загребли. Да не просто загребли, а сразу на войну пристроили. Пока он детство еще не забыл – когда автомат был деревянный, штаб – здоровский, враги – немцы, а «войнушка» означало совсем не то, что теперь. И от нее было весело. Во всяком случае, ни зачисток, ни отрезанных голов, ни раскатанных танками в лепешку человеческих тел. На такое у пацанов за гаражами никакой фантазии бы не хватило. Жизнь, как выяснилось, СКАЧАТЬ