Дело Артамоновых. Максим Горький

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ответил Алексей:

      – Сам ты меня надоумил.

      – Молчать! Моли бога, что тот негодяй языка лишён…

      Никита встал и тихонько, но поспешно ушёл в угол сада, в беседку.

      Утром, за чаем, отец рассказывал:

      – Поджог; поджигатель оказался пьяница этот, часовщик. Избили его, наверно – помрёт. Разорил его Барский, что ли, да и на сына его, Стёпку, был он сердит. Дело тёмное.

      Алексей спокойно пил молоко, а Никита, чувствуя, что у него трясутся руки, сунул их между колен и крепко зажал. Отец, заметив его движение, спросил:

      – Ты что ёжишься?

      – Нездоровится.

      – Всем вам нездоровится. А я вот здоров…

      Сердито оттолкнув недопитый стакан чая, он ушёл.

      Дело Артамонова быстро обрастало людями; в двух верстах от фабрики, по холмам, покрытым вереском, среди редкого ельника, выстроились маленькие, приземистые хижины, без дворов, без плетней, издали похожие на ульи. Для одиноких и холостых рабочих Артамонов построил над неглубоким оврагом, руслом высохшей реки, имя которой забыто, длинный барак, с крышей на один скат, с тремя трубами на крыше, с маленькими, ради сохранения тепла, окнами; окна придавали бараку сходство с конюшней, и рабочие назвали его – «Жеребячий дворец». Илья Артамонов становился всё более хвастливо криклив, но заносчивости богача не приобретал, с рабочими держался просто, пировал у них на свадьбах, крестил детей, любил по праздникам беседовать со старыми ткачами, они научили его посоветовать крестьянам сеять лён по старопашням и по лесным пожогам, это оказалось очень хорошо. Старые ткачи восхищались податливым хозяином, видя в нём мужика, которому судьба милостиво улыбается, учили молодёжь:

      – Глядите, как дела крутить надо!

      А Илья Артамонов учил детей:

      – Мужики, рабочие – разумнее горожан. У городских – плоть хилая, умишко трёпаный, городской человек жаден, а – не смел. У него всё выходит мелко, непрочно. Городские ни в чём точной меры не знают, а мужик крепко держит себя в пределах правды, он не мечется туда-сюда. И правда у него простая: бог, например, хлеб, царь. Он – весь простой, мужик, за него и держитесь. Ты, Пётр, сухо с рабочими говоришь и всё о деле, это – не годится, надобно уметь и о пустяках поболтать. Пошутить надо; весёлый человек лучше понятен.

      – Шутить я не умею, – сказал Пётр и по привычке дёрнул себя за ухо.

      – Учись. Шутка – минутка, а заряжает на час. Алексей тоже неловок с людьми, криклив, придирчив.

      – Жулики они и лентяи, – задорно отозвался Алексей.

      Артамонов строго крикнул:

      – Много ли ты знаешь про людей? – Но улыбнулся в бороду и, чтоб не заметили улыбку, прикрыл её рукою; он вспомнил, как смело и разумно спорил Алексей с горожанами о кладбище: дрёмовцы не желали хоронить на своём погосте рабочих Артамонова. Пришлось купить у Помялова большой кусок ольховой рощи и устраивать свой погост.

      – Погост, – размышлял Тихон Вялов, вырубая с Никитой тонкие, хилые деревья. – СКАЧАТЬ