Дело Артамоновых. Максим Горький

Чтение книги онлайн.

      – Неизвестно. А где Наталья?

      – За сахаром пошла в кладовку.

      – За сахаром, – сумрачно повторил Баймаков, опускаясь на дерновую скамью. – Сахар. Нет, это правду говорят: от воли – большое беспокойство будет людям.

      Присмотревшись к нему, жена спросила тревожно:

      – Ты – что? Опять неможется?

      – Душа у меня взныла. Думается – человек этот пришёл сменить меня на земле.

      Жена начала утешать его.

      – Полно-ко! Мало ли теперь людей из деревень в город идёт.

      – То-то и есть, что идут. Я тебе покамест ничего не скажу, дай – подумаю…

      Через пятеро суток Баймаков слёг в постель, а через двенадцать – умер, и его смерть положила ещё более густую тень на Артамонова с детьми. За время болезни старосты Артамонов дважды приходил к нему, они долго беседовали один на один; во второй раз Баймаков позвал жену и, устало сложив руки на груди, сказал:

      – Вот – с ней говори, а я уж, видно, в земных делах не участник. Дайте – отдохну.

      – Пойдём-ка со мной, Ульяна Ивановна, – приказал Артамонов и, не глядя, идёт ли хозяйка за ним, вышел из комнаты.

      – Иди, Ульяна; уповательно – это судьба, – тихо посоветовал староста жене, видя, что она не решается следовать за гостем. Она была женщина умная, с характером, не подумав – ничего не делала, а тут вышло как-то так, что через час времени она, возвратясь к мужу, сказала, смахивая слёзы движением длинных, красивых ресниц:

      – Что ж, Митрич, видно, и впрямь – судьба; благослови дочь-то.

      Вечером она подвела к постели мужа пышно одетую дочь, Артамонов толкнул сына, парень с девушкой, не глядя друг на друга, взялись за руки, опустились на колени, склонив головы, а Баймаков, задыхаясь, накрыл их древней, отеческой иконой в жемчугах.

      – Во имя отца и сына… Господи, не оставь милостью чадо моё единое!

      И строго сказал Артамонову:

      – Помни, – на тебе ответ богу за дочь мою!

      Тот поклонился ему, коснувшись рукою пола.

      – Знаю.

      И, не сказав ни слова ласки будущей снохе, почти не глядя на неё и сына, мотнул головою к двери:

      – Идите.

      А когда благословленные ушли, он присел на постель больного, твёрдо говоря:

      – Будь покоен, всё пойдёт, как надо. Я – тридцать семь лет безнаказанно служил князьям моим, а человек – не бог, человек – не милостив, угодить ему трудно. И тебе, сватья Ульяна, хорошо будет, станешь вместо матери парням моим, а им приказано будет уважать тебя.

      Баймаков слушал, молча глядя в угол, на иконы, и плакал, Ульяна тоже всхлипывала, а этот человек говорил с досадой:

      – Эх, Евсей Митрич, рано ты отходишь, не сберёг себя. Мне бы ты вот как нужен, позарез!

      Он шаркнул рукою поперёк бороды, вздохнул шумно.

      – Знаю я дела твои: честен ты и умён достаточно, пожить бы тебе со мной годов пяток, заворотили бы мы дела, – ну СКАЧАТЬ