Поле битвы – душа. Андрей Россет

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ четыре года. Каждые лето и зиму я ездил с семинаристами в Пюхтицкий монастырь, но в семинарию так и не поступил. В те годы было негласное соглашение правящих верхов и иерархов церкви брать в семинарию преимущественно детей священников. Так, у одного моего друга, уже семинариста, если и были родственники имеющие отношение к церкви, то, судя по его яркому пытливому уму, их следовало искать в историческом прошлом: в оппозиции к церкви – в пыточных подвалах инквизиции. Он поступал подряд пять лет, пока не извёл руководство семинарии своим упорством. У меня такого упорства не было. При поступлении в первый раз я неплохо сдал вступительные экзамены и один из преподавателей передал через общих друзей, что на его памяти моё сочинение по Новому Завету – лучшее. Но вот послеэкзаменационное собеседование с митрополитом Ленинградским и Ладожским Алексием, собеседование, на котором решалась моя судьба, мне пройти не удалось. Алексия, потом ставшего Патриархом, в тот год перевели из Таллинской епархии в Ленинградскую, и он проводил собеседования с поступающими. Разговора у меня с ним не получилось, повел я себя самодовольно и крайне неверно, решив блеснуть эрудицией. На вопрос «почему решил посвятить себя служению Господу» я начал умничать, обильно приводя цитаты вроде этой – Достоевского: «Добудьте Бога трудом, вся суть в этом, или исчезните как подлая плесень…». Владыка вежливо со мной попрощался, потом присутствовавший при собеседовании тот же знакомый преподаватель передал слова Алексия, произнесённые, когда я вышел за дверь: «Нам здесь таких «умных» не надо…» Теперь я понимаю, что митрополит был прав. А тогда обиделся.

      Поступая на следующий год, и, сдав первый экзамен, второй экзамен я сознательно и банально проспал. Двумя лишними часами сна был оплачен отказ от профессии священника. Рясе семинариста я предпочёл наволочку подушки. Могу заметить, что этот обломовский поступок закрепит в моём характере предпочтение «подушки» осуществлению намерения мысли, не подтверждённого движением души. Поступок мой отчасти объясняется тем, что энтузиазм мой заметно пошел на убыль. За годы дружбы и общения с семинаристами мне открылась изнаночная, бытовая и нелицеприятная сторона Церкви. А ещё я понял: служение Богу в Церкви – это подвиг, горение души и духа. К такому подвигу я оказался не готов. Умножать собой ряды священников, служащих за «зарплату и блага», я не захотел.

      Когда я решил, что должен представлять собой что-то стоящее, меня отпугнул вопрос цены.

      Себе мне врать всегда не хотелось… хотя всегда получалось. Я любил красивых женщин, и женщины отвечали мне взаимностью; я любил выпить с друзьями, и друзья любили выпить со мной; я уже успел заработать и потратить немалые деньги на «красивую жизнь»; и успел её полюбить, эту жизнь, в которой фейерверк чередуется с карнавалом, и не испытываешь потребности в телевизоре; когда ещё разные конфетные обёртки (о! времена!) забавляют своей разностью – я был молод, недурён собой, и вот так, сразу, отказаться от чувственных наслаждений?.. «Нет уж, увольте…», – подумал СКАЧАТЬ