Мещане. Алексей Писемский

Чтение книги онлайн.

      – Знает меня его превосходительство! Знакомы мы тоже маненечко! – говорил Хмурин, низко и по-мужицки кланяясь Тюменеву, а вместе с тем, однако, протягивая ему руку, которую тот, с своей стороны, счел за нужное пожать.

      – Господин Офонькин! – добавил Янсутский, показывая на господина во фраке, которому Тюменев только издали кивнул головой.

      Офонькин тоже весьма немного наклонил свою голову вперед: он, вероятно, в некотором отношении был вольнодумец!

      – Господин Хмурин, – объяснил Янсутский дамам.

      Те любезно улыбнулись старику, который и им тоже низко и по-мужицки поклонился.

      – Извините, сударыни, не умею, как дамам представляться и раскланиваться им, – сказал он и затем указал на своего товарища. – Вон Василий Иваныч у нас… тоже, надо сказать, вместе мы с ним на шоссе воспитание получили… Ну, а ведь на камне да на щебне не много ловким манерам научишься, – так вот он недавно танцмейстера брал себе и теперь как есть настоящий кавалер, а я-с – как был земляник[21], так и остался.

      – Вы все шутите! – проговорил еще первое слово Василий Иванович и сразу обнаружил свое бердичевское происхождение.

      – Не угодно ли вам будет присесть? – сказал Хмурину Янсутский.

      – Благодарю вас покорно! – отвечал тот, и ему низко кланяясь; а потом хотел было сесть на одно из кресел, в котором, впрочем, вряд ли бы и уместился, но в это время поспешила встать с дивана Домна Осиповна.

      – Не угодно ли вам лучше здесь сесть? – сказала она Хмурину.

      Он сначала было растопырил руки.

      – Нет, сударыня, извините, не могу этого…

      – Очень можете, – перебила его Домна Осиповна, – вы человек пожилой, почтенный и непременно должны сидеть на диване.

      Хмурин затем поклонился еще раз ей, сел и принял такую позу, которой явно показал, что он нисколько не стесняется и совершенно привык сидеть перед дамами, перед всякими статс-секретарями и даже руководствовать всей беседой.

      – Сейчас я читал в газетах, – начал он совершенно развязно и свободно, между тем как друг его Офонькин делал над собой страшное усилие, чтобы занять все кресло, а не сидеть на краешке его, – читал в газетах, – продолжал Хмурин, – что, положим, там жена убила мужа и затем сама призналась в том, суд ее оправдал, а публика еще денег ей дала за то. Бывали ведь такие случаи, по старинной это выходит поговорке русской: «Милость на суде хвалится» – прекрасно-с, отлично!.. Читаю я далее-с: один там из моих подрядчиков, мужичонко глупый, выругал, что ли, повариху свою, которая про артель ему стряпала и говядины у него украла, не всю сварила, – повариха в обиду вошла и к мировому его, и господин мировой судья приговаривает мужика на десять дней в тюрьму. Значит, убивать можно, потому что еще денег за это дают, а побранить нельзя – наказывают; странно что-то!

      – Это потому, – начал ему возражать Янсутский, – что поводом к убийству могут быть самые благородные побуждения; но мужчине оскорбить женщину СКАЧАТЬ