Провинциальный хлыщ. Иван Панаев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – Мой сын мне говорил об вас…

      Потом обратилась к Коле:

      – Поди сюда, Коля! Коля подошел к ней.

      Она посмотрела на сына в лорнет.

      – У тебя волосы дурно лежат, мой друг!

      И с этими словами она пригладила ему височки и в то же время шепнула что-то.

      Коля сошел с возвышения и сел возле меня.

      Наступила минута молчания, после которой она повела на меня глазами и спросила:

      – Ваши родители живут здесь, в Петербурге?

      – Здесь-с.

      – А!..

      После этого «а!» опять последовало молчание, скоро, впрочем, прерванное приходом какого-то адъютанта, который только и делал потом, что побрякивал шпорами, крутил усы и смотрел, щуря глаза, в висевшее против него зеркало. По-видимому, это был родственник или очень близкий человек в доме. Колинькина маменька звала его Пьером.

      – Какая это у вас книга? – спросил ее адъютант, входя на возвышение и садясь против нее.

      – Это? (разговор был на французском языке). Что за вопрос? Разве вы не знаете, что это книжка, с которой я никогда не расстаюсь; это мой милый Ламартин. Это поэт, каких немного! У него все – гармония стиха, нравственные мысли, и к тому же, читая его, чувствуешь, que c'est un gentilhomme!

      – Это правда, – заметил адъютант, крутя усы.

      – Ну, а что ваш французский учитель говорит вам о Ламартине?

      Она взглянула на сына.

      – Да-с, он упоминает и о нем, – отвечал Коля, – но у нас больше говорится в истории литературы о Корнеле и Расине.

      – О Корнеле? да, это прекрасно! По моему мнению, молодые люди должны быть воспитаны непременно на Корнеле и на Ламартине: Корнель внушает высокие понятия о чести, а Ламартин – религию… Не спа, Пьер?

      Пьер кивнул головой в знак согласия.

      Я очень внимательно и с большим любопытством смотрел на Колинькину маменьку, и она так сильно врезалась в моей памяти, как будто теперь передо мною, хотя я видел ее потом не более трех или четырех раз.

      Ей было лет сорок; она была высока и стройна. Черты лица ее были некрупны и тонки: небольшой орлиный нос, серенькие глазки, брови несколько дугой. Она – я соображаю это теперь по воспоминаниям – должна была смолоду производить большие победы, и ей, видно, нелегко было расставаться с молодостью, потому что следы разрушающего времени она тщательно и очень искусно замазывала, закрашивала и затирала, подцвечая себя всевозможными косметическими средствами. Об этом сообщил нам Коля, который иногда в сердцах на маменьку за отказы в деньгах очень метко подтрунивал над нею. Коля вообще не отличался скромностью. Чуть не всему пансиону было известно, что его маменька сидит всякий день по три часа за туалетом и, кроме своих нарядов, ничем не занимается. Перечисляя насмешливо ее наряды, Коля в то же время имел и другую цель: прихвастнуть богатством маменьки и ее роскошью.

      Смотря на эту барыню, разговаривавшую с адъютантом СКАЧАТЬ