Аргументация в речевой повседневности. А. В. Колмогорова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ это значит занимать по отношению к ним определенную исследовательскую позицию (Дюркгейм 1998: 395)): слово для самоорганизующейся живой системы, коей является человек, имеет тот же когнитивный статус, что и любой другой объект окружающего мира – стол, камень, дом и т.д. И стол, и камень, и дом, и слово первоначально являются для познающего субъекта кантовской «вещью в себе», когнитивное присвоение которой (но не раскрытие ее подлинной сущности, которую доподлинно никто не знает), своеобразное познавательное «одомашнивание» происходит путем открытия в данной вещи ее функциональной полезности во взаимодействии с социумом и с природой, т.е. со средой. «Человек осмысливает слово в меру своих сил, придает ему то значение, которое соответствует его потребностям» (Норман 2006: 82). Ярким примером в этом смысле является речевое освоение фразеологизмов: внутренняя форма большинства, скажем, фразеологических сращений (Виноградов 1977) не различима, однако, даже не зная, почему мы так говорим, но, прекрасно освоив на практике прагматический потенциал данных единиц, мы употребляем их к месту и коммуникативно оправданно. Таким образом, в некотором отношении слово является элементом среды для такого живого организма, как человек, и к нему применимы определения значения и смысла, сформулированные И. Златевым.

      1.3.2. А что есть смысл? (социальный аспект)

      Однако следует подчеркнуть, что в случае человеческой коммуникации, в отличие, скажем, от коммуникации в животном мире, окружающую среду следует понимать не столько как природу, сколько как социум. Следовательно, смысл языкового знака можно определить как оптимальную модель взаимодействия с социальной средой в конкретных временных и пространственных условиях, становящуюся возможной благодаря использованию данного объекта (слова). В таком случае, одной из сущностных характеристик смысла в речевом общении является его двусторонняя направленность: от Говорящего и от Слушающего к некоторому общему для них обоих центру – точке общности.

      Ведь если смысл, сформированный мной в моем речевом воздействии, по каким-либо причинам не «спровоцировал» процесс формулирования моим собеседником достаточно близкого (но не идентичного, поскольку это не возможно) смысла, то мое речевое воздействие не состоялось, а значит, было бессмысленным.

      Смысл речежизненного поступка можно определить как точку наивысшего напряжения, в которой происходит «стягивание» двух стремящихся к взаимопроникновению сознаний.

      М.М. Бахтин отмечал: «Высший архитектонический принцип действительного мира поступка есть конкретное, архитектонически-значимое противопоставление я и другого. Два принципиально различных, но соотнесенных между собой ценностных центра знает жизнь: себя и другого, и вокруг этих центров распределяются и размещаются все конкретные моменты бытия. Один и тот же содержательно-тождественный предмет, момент бытия, соотнесенный со мной или соотнесенный с другим, ценностно по-разному выглядит, и весь содержательно-единый мир, соотнесенный СКАЧАТЬ