Тревожный месяц вересень. Виктор Васильевич Смирнов

Чтение книги онлайн.

      Придерживая мешок одной рукой, он снял шапочку со своих путаных волос, поклонился и сказал, показывая на винтовку:

      – Хорошо. Пуф-пуф. Полицай-начальник, хорошо!

      – Иди-иди! Гуляй…

      – Хорошая девка!.. Ой, хорошая девка, ма-асковская сладкая девка! – Гнат засмеялся, показал рукой, как будто поддерживает коромысло на плече, и стал мелко перебирать ногами, подражая девичьей походке. – Хе-хе-хе!..

      Он погрозил мне пальцем и, поправив мешок, потопал по тропинке в туман, в сторону призрачной горы. Он громко запел о девке, поджидающей жениха. Я остолбенело смотрел на его огромные, перевязанные проводом ботинки, на широкую спину, обтянутую рваным, лоснящимся армейским ватником. Неужели он имел в виду Семеренкову? Как он догадался, что я думаю о ней? Юродивые, стало быть, действительно прозорливы?

      Нет, мне еще на школьной скамье твердо внушили, что никакой мистики и ничего сверхъестественного в жизни нет и быть не может. Очевидно, Гнат не однажды встречал на этой тропке дочь гончара, когда она возвращалась от родника, неся коромысло с полными ведрами. Наверно, она каждое утро отправляется к далекому роднику. Глухарчане обычно пользуются колодцем, что в центре села. Скрипучий журавель над срубом стихает лишь к поздней ночи… Но она любит родниковую воду и чуть свет идет к опушке, туда, где в песчаном ложе, шевеля зелеными нитями водорослей, дышит известный всей округе Кумов ключ.

      5

      – Кто из села был в полицаях и скрылся, когда немцы ушли? – спросил я у Глумского.

      – А ты не знаешь? – сказал тот, щурясь.

      – Меня здесь не было тогда.

      – А, ну конечно. Чистенький. А мы тут виноватые. Хорошо быть чистеньким, да, сынок?

      Никита Глумский был едкий человек. Хмурый. Неуживчивый. Он до войны не отличался добродушием, а теперь и подавно. Но глухарчане единодушно выбрали его председателем колхоза на первом же собрании после изгнания фашистов. Говорят, Глумский ругался на этом собрании и клял своих земляков, но они только посмеивались. В Глухарах больше не было ни одного мужика, который так хорошо, как Глумский, знал бы, когда сеять, когда жать и все прочее. Неуживчивый характер и упрямство председателю к лицу, так рассуждали глухарчане. Председатель должен справиться с любым районным уполномоченным, если тот приедет командовать и указывать, как жить.

      – А вы не злитесь, – сказал я.

      – Надоело, когда приходят и расспрашивают. Как будто я сам у фрицев служил. Вы бы обращались прямо к Бандере.

      Я только второй день ходил в «ястребках», но Глумский уже причислял меня к надоедливому начальству. К ним.

      – Я вот председатель, с револьвером, а боюсь в соседнее село съездить. Где же ваша защита, «ястребки»? – спросил Глумский.

      Никакой форы он мне, новичку, не давал. Это было несправедливо, но возразить я не мог.

      Он СКАЧАТЬ