Узют-каны. Михаил Стрельцов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – Мои яйца, о, чёрт! Он проткнул мои яйца! – орёт, корчась, Прыщ.

      Сколько крови! А Карась словно оцепенел. Сачканул? Нет. Пахан, воспринимая происходящее как во сне, ощутил себя загипнотизированным. Подойди пацан сейчас к нему, он бы тоже не пошевелился…

      – Мои… а-а, с-су… а-ах-ха… – Прыщ внезапно замолкает.

      Мальчишка делает ещё шаг, в его глазах ненависть, в руке окровавленный нож, за спиной мёртвая девочка и притихший зэка. Газон вынимает из-за пояса руку, в которой – нет, в такой лапище невозможно рассмотреть… Грохот разрывает перепонки, с криками взлетают птицы. Пацан споткнулся. Ещё один выстрел вывел Петра из гадкого ощущения нереальности. Тишина. «Чёрт! Почему этот-то не орёт насчёт своего хозяйства?» – Пахан не заметил, как уже склонился над Прыщом. Выпученные глаза, раскрытый рот, руки больше не хватаются за рану, хотя кровь хлещет по-прежнему. Пальцы не нащупывают на шее бьющуюся жилку. О, срань господня!

      Газон, всё ещё с пистолетом в руке, Сыч и Карась склонились над мальчишкой, тот тоже умер, прострелены горло и живот. Три жмурика… Пахан оглядел место побоища: распростёртая, мёртвая – совсем ещё девочка, Прыщ со спущенными, залитыми кровью штанами, пацан – и после смерти сжимающий нож в распухшей руке… «Ича» – крикнул он? Что это значит? Боевой клич? Имя? Имя… девочки?

      Накопившаяся злость перешла в остервенение. Пахан подскочил к одноглазому, за ствол вырвал пистолет и нанёс пару ударов рукояткой по исчирканному шрамами лицу. Газон схватился за голову, отступил, в единственном глазу промелькнул испуг, сменился непониманием, а потом вспыхнул ненавистью.

      – Это тебе за скрысенный хлеб! – проревел Пётр, размахнулся и ударил ещё, на этот раз попал в ухо. – Это тебе за «шкура дороже»!

      – Пахан! – робко окликнул Ферапонт.

      Сыч схватил за руку. Вырвав её и уронив пистолет, Пахан выставил вперёд два согнутых пальца, неожиданно они разогнулись, воткнувшись в больной, покрытый бельмом глаз:

      – Это за то, что не упредил насчёт ствола!

      Газон завизжал – не закричал, даже не заревел, а именно – завизжал от боли, схватился за глаз и упал на колени. Прицелившись, Пахан пнул его в солнечное сплетение, зная, что пресс Газона рукой не пробить:

      – А это – на будущее!

      – Пахан, Пахан, прости, падлой буду! – задыхаясь, но не смея согнуться и подставить шею, взмолился двухметровый детина.

      – Петро!

      Пётр оглянулся – все стояли с одинаковыми лицами, даже Ферапонт – страх от неожиданной экзекуции и недоверие читалось на них.

      Тыльной стороной ладони левой руки Пахан провёл по щеке, словно там до сих пор оставалась запекшаяся кровь Витьки Зуба и прохрипел:

      – Что, волю почуяли, шакалы?! Забыли, как параша пахнет? Забыли, кто вас вытянул? Кто шкурой рисковал, сволочьё?! Что? Молчать, падлы! Забыли? Я троих на тот свет отправил, а вы придушили хиленького мента, а ствол себе приныкали? Не слышу! Кто – закон?

      Недоверие сходило с лиц, уступая место всё большему страху.

СКАЧАТЬ