Очерки истории фармации. Выпуск 2. Фармация Античности, Средневековья и раннего Нового времени: учебное пособие. Сергей Павлович Щавелёв

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ но главное – в осмыслении каждого отдельного случая заболевания. В таком подходе в работе врача есть момент исторически оправданной истины, а есть момент стратегического заблуждения. Если вдуматься, то первого больше, чем второго. Гиппократу и его последователям, причём во многих и многих поколениях, было ясно, что понять внутреннюю сущность болезнетворного процесса им объективно не было дано. Для этого потребовались эпохальные открытия в биологии, физиологии, химии, биохимии, микробиологии и очень многих других отраслях вполне научного естествознания. Такие возможности наступили в лучшем случае в позапрошлом, прошлом веках, а по многим медицинским проблемам пока ещё не наступили и в начале текущего XXI столетия. Но во все минувшие времена врачам приходилось лечить пациентов, причем во всё возрастающем количестве и разнообразии нозологий. Разрыв между медицинской практикой и медико-биологической наукой вполне логично обусловил практицизм врачебной философии Гиппократа. А кроме такого прагматического историзма, необходимо отметить, что и в прошлом, и в настоящем, и в сколь угодно отдаленном будущем никакая самая совершенная наука не объяснит, какое именно сочетание множества самых разных причин приведет одного пациента к исцелению, другого к фатальному исходу. Ведь наука по определению своих задач отвечает за общее, принципиальное, закономерное. А практика, та же клиническая медицина, обречена постоянно сталкиваться с частным, уникальным, непредсказуемым. Гениально осознавая, предвидя всё это, Гиппократ советует своим коллегам на многие поколения вперед: не увлекайтесь теоретизированием, копите личный опыт у постелей больных. Впрочем, это занятие вовсе не возбраняет врачу размышлять над общими причинами и следствиями болезней, но только потом, после того, как мы сделали всё, чтобы помочь нашему сегодняшнему пациенту. По здравому размышлению эта формула поведения врача во все времена.

      Однако у изложенного и положительно оценённого нами подхода имелось еще одно в целом отрицательное последствие: здоровый человек интересовал Гиппократа и его последователей гораздо меньше больного. С гиппократовых и вплоть до самых современных времен патология интересовала представителей медицины куда больше нормы. В такую антинаучную ситуацию свою весомую лепту вносила религия, сначала языческая, а затем христианская, запрещавшая анатомировать трупы и вообще экспериментировать на живом.

      Поэтому врачи школы Гиппократа и их преемники ещё очень много поколений спустя лучше всего были знакомы со строением скелета, положением связок и суставов, которые можно изучить на трупах, причём не только людей, но и животных; но почти совсем не понимали устройство внутренних органов, прежде всего мозга, всей нервной системы, а также сосудов и в целом мышц. Кое-что об этой «начинке» скелета могла сказать врачам хирургия, но обобщение такого эмпирического опыта заняло многие века.

      Если анатомия у гиппократиков оставалась в зачаточном состоянии, физиология, вполне понятно, – СКАЧАТЬ