Dia de los muertos. Елена Крюкова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ весело, будто бы он сидел в цирке и глядел на диких зверей, на то, как через огненный обруч прыгают львы и тигры.

      Толстуха протянула Рому еще кусок Pan de Muerto. Он жевал, глаза стекленели, остановились, губы растягивались в улыбке, зубы работали: мололи, перетирали. «Мы едим сами себя. Сами себя».

      Мужчина, похожий на черного быка («кольца в носу не хватает…”), открыл крышку термоса и разлил в маленькие бумажные стаканчики, рядком стоящие по периметру надгробия, горячее питье. Пар завивался усиками над стаканами. Мужчина-бык, вместе и торо и тореро, осторожно взял горячий стакан, поднес Рому – заботливо, нежно: так лекарство подносят больному.

      – Пей, сынок! Горячий шоколад!

      – Пей, – услышал он шепот Фелисидад, – пей, так надо, так… надо…

      «Все в жизни надо. Пока живешь – все: надо, надо, надо. И никогда – хочу, хочу!»

      Поднес прозрачный стаканчик к носу. Нюхал горячее, сладкое, терпкое. «Вот так и жизнь: трепещет, колыхается в одноразовом стакашке. И мощные жадные губы выпивают, а мощная равнодушная рука сминает стакан. И выбрасывает. И забывает. Не помнит ничего. Никогда».

      Ром прихлебывал горячий шоколад и делал вид, что ему весело.

      Весело! Так весело!

      Фелисидад обняла его обеими руками за талию. Ее лицо уткнулось ему под ребра.

      – Ты меня не обманешь. – Задрала голову. – Тебе грустно. Но ты поймешь. Идем танцевать!

      Дернула его за руку. Он отшвырнул пустой стакан. Над верхней губой у него нарисовались темные шоколадные усы. Фелисидад потянула его, она тащила его за собой, как локомотив тянет мертвый, тяжелый состав. Шагнула на мрамор, он шагнул за ней.

      Они оба стояли на чьей-то могиле. На ровном, белом, сахарном мраморе.

      И у Фелисидад были сахарные зубы. И сахарные белки. И горящие свечные зрачки.

      И вся она горела черной, сумасшедшей свечкой.

      Завела руки за спину. Ром собезьянничал ее движенье. Переступила ногами. Он скопировал. Она еще раз переступила маленькими, будто игрушечными ножками, пошла на него, выпятив грудь, нежную юную птичью грудку. Он попятился и засмеялся.

      Наконец-то засмеялся по-настоящему.

      Так они, как два петуха, перебирали ногами и то наскакивали друг на друга, то отступали, и оба улыбались, и губы Рома из деревянных и соленых становились сладкими и мягкими, и он на чужой забытой могиле танцевал с Фелисидад сальсу, да, это была сальса, а он пока не знал об этом.

      И все на кладбище, в ночи, вместе с ними танцевали безумную, веселую сальсу; друг с другом, с ночью, с факелами, со звездами, со смертью.

      И рядом, захлебываясь весельем, играл бандонеон, и перебирал парень медные жилы старой гитары, отцовской гитары; и взахлеб, счастливо пели марьячис – о том, что лучше жизни нет ничего на свете, а придет время – лучше смерти ничего не будет; и мы обнимем ее крепко-крепко, и поцелуем, ликуя, и возьмем грубо и жарко, как черный бык по весне покрывает красную корову; да не слышал Ром, СКАЧАТЬ