Панацея. Илья Тель

Чтение книги онлайн.

      До выборов – все то время, пока страна и обескураженное окружение Евстафия Старого знакомились с Матушкиным, он производил впечатление покладистого парня. Но Матвей Матушкин оказался не бесхитростным человеком. И дело не в том, что власть изменила Матушкина. И не в том, что Матушкин хотел изменить власть. Просто он был человеком творческим и твердо верил в силу идей. И видел в своем воцарении проявление высшей воли, к которой нужно присовокупить правильное представление. Ибо в мире нет ничего сильнее идеи, которая овладевает умами людей – пусть и на самое короткое время.

      Вспоминается застольная беседа Сталина со своими присными – Ждановым, Кагановичем, Калининым, Хрущевым и другими государственными мужами.

      Судя по всему, беседа эта состоялась в 1946 году, вскоре после переименования отвоеванного у фашистов Кёнигсберга. Древний город, по-немецки – «королевская гора», родина Иммануила Канта, колыбель немецкой классической философии, обрел новое кургузое имя – Калининград.

      Сталин поинтересовался у малограмотного «всесоюзного старосты» Калинина, в честь которого назвали город Канта, о главной идее философа. Скорее всего, Калинин о Канте что-то слышал. Но философия была для него непосильной ношей. Сталин предсказуемо и не без ехидства взял инициативу в свои руки. Он заметил, что главной идеей Канта была «вещь в себе» – Ding an sich. «Кант считал, что вне наших представлений находится объективная вещь, “Ding”, которую мы не в состоянии познать, однако она реальна», – сказал Сталин.

      Потом добавил, что Кант ошибался. В пример Канту вождь привел другого немецкого философа – Артура Шопенгауэра, который, по мнению Сталина, «оказался ближе к истине». Однако экзаменуемые сплоховали и не смогли назвать величайшую идею Шопенгауэра.

      «Величайшая идея Шопенгауэра, – продолжал Сталин насмешливо, – это мир как воля и представление. Это значит, что за видимым миром нет ничего объективного, никакой “вещи в себе”, и чтобы заставить существовать это представление, чтобы сделать его реальным, необходима воля; огромная воля, которая и должна внушить это представление».

      И далее Сталин говорит самое важное: «Представлений о мире существует столько же, сколько людей за земле; это неизбежно создает хаос; как же упорядочить этот хаос? Ответ прост: навязав всем одно представление. И его можно навязать только волей, единственной огромной волей, которая превыше всех прочих проявлений воли. Это я и сделал, насколько мне позволили силы». И далее Сталин говорит самое-самое важное: «И уверяю вас, под влиянием сильной воли люди в конце концов могут поверить во что угодно! Да, товарищи, во что угодно!»¹.

      Ж

      Ко Дню России, отмечавшемуся в четверг двенадцатого июня, Матушкин приурочил первое обращение к подданным Российской империи. Предельно краткое, оно произвело эффект разорвавшейся бомбы.

СКАЧАТЬ