Блюз осеннего вечера. Андрей Кивинов

Чтение книги онлайн.

      – В газетах было.

      – Понятно. Разговорчиков не было? Может, наши?

      – Привычка, что ли? Ты ж на воле.

      – Какая привычка?! А, ладно, к черту. Я сам там был. Найти их надо.

      – А-а-а. Про наших не слышал. И не услышал бы. Болтать о таких вещах все равно что розетку при включенном питании чинить.

      – И то верно.

      – Сам что думаешь?

      – Ничего не думаю. Неохота думать. На меня бабки повесили. Без малого тридцать «лимонов». Через две недели срок.

      – Нехило.

      – Нехило. Вот, жду.

      – Я и смотрю, не такой ты. Может, расскажешь? Все равно ждешь.

      Я поковырялся в пицце вилкой и выложил Молчуну историю с налетом. Скорее, душу излил.

      – Вот так, вроде не виноват, но фактики. Фактики-фантики…

      – Да, беспредел идет. Двух человек из-за какой-то валюты. Я, Андреич, сам не ангел, воровал. Что было, то было, да ты знаешь. Но убить?! Скоты.

      – Время такое.

      – Чушь. После войны тяжелее было, а не беспредельничали.

      Я опять начал ковыряться в плоской пицце. Спорить о моральном падении общества – то же самое, что толковать гулящей бабе о вреде абортов.

      Мы помолчали несколько минут. Затем я положил вилку.

      – Пошел я, Сергей. Спасибо.

      – Погоди, дождь ведь.

      – Не растаю.

      – Да, скис ты. Это зря. Бывает хуже.

      – Да разберусь. Или, – я усмехнулся, – со мной разберутся.

      – Ты работал когда-нибудь на конвейере? – неожиданно спросил Молчун.

      – Нет. Если, конечно, ментура за конвейер не сойдет, то нет.

      – Знаешь, что там самое паскудное? Тупеешь. Каждый день одно и то же, каждый час одно и то же, каждую секунду одно и то же. Ты отучаешься думать. Я спрашиваю, ты работал на конвейере?

      – Нет, – еще раз ответил я.

      – Преступления – это тоже своего рода конвейер.

      – На философию потянуло?

      – Погоди.

      Сергей отошел к стойке и вернулся с еще двумя стаканами водки.

      – Все одно и то же. Можно менять форму, суть остается прежней. Можно украсть, ограбить, убить… Суть одна – нажива и власть.