Искусство на иждивении. Влас Дорошевич

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в Художественно-общедоступном театре.

      – Дело рушится!

      Это «известие о смерти сильно преувеличено».

      – В деле раскол[2]. Это ближе к истине.

      В деле образовалась маленькая трещина.

      Так по художественной, прекрасной, чудной работы вазе вьется, словно прилипший, волосок.

      Едва заметная на глаз трещина.

      И художественное произведение обречено уже на гибель.

      Трещина увеличится, – это вопрос только времени.

      Из Художественного театра, возмутившись, ушли Станиславский 2-й степени – г. Санин и несколько артистов[3].

      Не в этом беда.

      Из дела ушло согласие.

      Художественно-общедоступный театр – кружок людей, страстно и фанатически преданных делу.

      Фанатизмом он только и держался.

      Художественно-общедоступный театр – это раскольничий скит, основанный фанатиками искусства.

      Служение в театре было для них подвигом самоотречения и самоотвержения.

      Каждый добровольно отрекался от собственных успехов и думал только об успехе общем.

      Среди спорта, который называется театром, где всяк только и думает, как бы выдвинуться, прийти на голову впереди другого, – этот художественный скит отрекшихся от дешевых лавров людей, – представлял собою явление исключительное.

      Я слышал рассказ одного из артистов Художественного театра, как он отыскивал для себя грим.

      – Надо играть в исторической пьесе, – ну, прямо, праведника. Как представляла себе праведников Русь того времени? Съездил в Киев, посмотрел на живопись. Нет. Не то. Киев – юг, и идеалы южные – это не то, что идеалы севера. Поехал из Киева в Ростов-Ярославский, – там старинной живописи много.

      Ходили актеры из Керчи в Вологду за куском хлеба[4].

      Но чтоб актер исключительно ради художественных целей ездил из Киева в Ростов, – таких случаев с русским актером не бывало.

      «Ради грима» ездить в Киев, из Киева в Ростов-Ярославский[5], – это уже самоистязание.

      Что ж заставляло актеров, тщеславных по своей профессии, отказываться от личного успеха, беспрестанно и беспрерывно приносить себя в жертву?

      Что могло, кроме общей, страстной, фанатической любви к делу, общего согласия.

      Только благодаря этому и создалось это удивительное художественное произведение, этот театр, про который возможен один лишь спор:

      – Первый это театр в России или только один из первых? сотого художественного произведения коснулась грубая, невежественная рука.

      Коснулась грубо, невежественно.

      И, словно тонкий длинный волосок, по художественному произведению, извилась предательская трещина.

      А между тем, этого и нужно было ждать, ничего, кроме этого, нельзя было ожидать с самого начала.

      – Человек начинает умирать в тот самый день, когда он родился! – сказал какой-то необыкновенно глубокий Кифа Мокиевич[6].

      В тот самый вечер, когда открылся Художественно-общедоступный театр, он уже носил в себе задатки смерти.

      Он родился со смертельным недугом.

      На свете есть логика. Называйте ее судьбой или справедливостью, – как вам угодно.

      Все на свете совершается математически правильно. Жизнь только бухгалтер, который щелкает на счетах.

      События складываются, вычитаются, множатся, делятся. Горе, радости, крахи, успех, – все это только математически точные результаты.

      И если в данных в самом начале вкралась малейшая ошибка, вы можете быть уверенными, что в результате получится ерунда.

      Театр может рассчитывать только на две вещи. Рассчитывать прочно и верно.

      На таланты авторов и исполнителей – во-первых. На потребность публики в таком именно театре – во-вторых.

      В Художественно-общедоступном театре с момента его возникновения был третий расчет:

      – На мецената.

      Что Художественнообщедоступный театр держался меценатом – это секрет полишинеля[7]. Об этом говорят все, об этом столько намекалось в печати, что, думаем, можно сказать прямо и открыто, – не боясь нарушить тайны.

      Что ж это за тайна, которую знают все?

СКАЧАТЬ