По счетам. Андрей Константинов

Чтение книги онлайн.

      – О чем задумался, Николаич?

      – Да так, о своем.

      – Возвращайся. На прежний галс.

      – Слушаюсь! Кстати, все хочу спросить: откуда в твоей речи столько морских жаргонизмов? Судя по твоим историям, ты человек сугубо сухопутный?

      – Во-первых, каждый ленинградец по определению не может считаться сухопутным, ибо проживает в морском городе. А во-вторых… В 1956-м меня окончательно раскассировали из армии на берег. В чине военного пенсионера.

      – По болезни?

      – Угу. Диагноз: хрущевское слабоумие.

      – Понятно. Попал под раздачу.

      – Вскоре после будапештских событий. Ну да… Извини, не хочу говорить на эту тему, иначе придется за новой бутылкой дрейфовать… В общем, с годик вел сугубо паразитический образ жизни. А потом знакомые ребята из БМП [11] устроили сторожем в Стрельне, при яхт-клубе Кировского завода. Сутки через трое. Вот там-то я… Вишь, как оно вышло: в юности болел небом, а под

      старость затянуло-затралило море. Моя старуха меня за идиота держит. А я, веришь-нет, мечтаю собственную посудину построить. Своими руками. Это меня дружок московский заразил. Андрюшка Некрасов, писатель. Знаешь ведь такого?

      – Виктора Некрасова знаю. А вот Андрея… А что он написал?

      – Якорь мне в глотку! Да «Приключения капитана Врунгеля» же!

      – А, слышал. Но не читал.

      – Два якоря мне в глотку! Это же лучшее произведение о море! Из тех, что у нас были написаны за последние лет эдак надцать.

      – Но она ведь детская?

      – Дюжина якорей мне в глотку! И чего? «Остров сокровищ» тоже детским считается. Что, и его по этой причине не читать?

      – Как раз «Остров» регулярно перечитываю. А еще у меня есть приятель, у которого припасен обязательный к произнесению на любой пирушке тост. От капитана Флинта. «За ветер добычи, за ветер удачи! Чтоб мы всех имели, а не иначе!»

      – Капитан Флинт никогда не говорил подобной пошлости, – скривился Михаил Васильевич.

      – То есть?

      – В каноническом тексте Стивенсона действительно произносится тост. Но не устами Флинта, который по сюжету давно мертв, а Джоном Сильвером. Вот только вторая строчка звучит как: «That we became cheerful and have grown rich!» То бишь если в рифму: «Чтоб зажили мы веселей и богаче!» Так что приятель ввел тебя в заблуждение.

      – Благодарю за информацию. В следующий раз утру ему нос.

      – Утри-утри. Но и «Врунгеля» СКАЧАТЬ