Палач, сын палача. Юлия Андреева

Чтение книги онлайн.

      Глава 1. Семья палача

      Да будет известно судье, что обычно ведьмы отрицают во время первого допроса всякую вину, что еще больше возбуждает против них подозрения.

      Германия, Оффенбург, 1628 год

      Окошко с маленьким изящным балкончиком, увитым диким виноградом и уставленным горшками с розами, выходило на тюремный дворик.

      Впрочем, именно по этой причине жена палача, белокурая Грета Миллер, особенно следила за этим своим крохотным цветником, то и дело покупая или принося от соседей только что зацветшие растения, и немедленно убирала отцветшие.

      Конечно же, в доме были и другие окна, на которых стараниями прекрасной госпожи Миллер тоже стояли горшки с цветами, но все они были лишь жалким подобием того – главного окна. Ухаживая за своим цветником, фрау Миллер думала прежде всего о несчастных заключенных, для которых, быть может, вид ее веселого балкончика останется последним приятным впечатлением в жизни. Грета Миллер была доброй женщиной.

      Ее муж знал о том, что жена тратит деньги, покупая цветы для арестованных, но не пытался как-то помешать ей. Что за радость для молодой, красивой женщины жить в таком месте? Пусть хоть это немного облегчит ее жизнь.

      Двухэтажное здание тюрьмы было построено из грубого некрашеного кирпича. Двор покрывал коврик зеленой травки, которую выкашивали дети стражников, приставленные к этому несложному делу и получавшие за работу из городской казны по тридцать альбусов[2] за каждый покос. Скошенная трава благоухала. Сыновья тюремщика, одноногого господина Дрейпа, собирали ее в охапки и относили кроликам, которых разводили в специальном помещении перед кухней.

      Когда приходило время скашивать траву, незакованные узники подтягивались на руках к высоким оконцам, втягивая ноздрями запахи.

      Из-за вязаных крючком кружевных занавесок фрау Миллер видела, как чьи-то руки обхватывали прутья решетки, и затем в окне появлялось бледное лицо.

      Иногда ей удавалось опознать выглянувшего на свет божий и оценившего ее старания узника, иногда нет.

      От мужа она знала, кто и в какой камере сидит, а также кто прикован к стене или болеет, а кто может подойти к окну, и поэтому нет-нет на ее балконе появлялись и другие цветы: дети осужденных, которых госпожа Миллер приводила в дом палача, чтобы показать малышей сидящим в тюрьме матерям.

      Это был достаточно смелый или просто необдуманный поступок, так как горожане сторонились людей осужденных и особенно осужденных за колдовство, и, решись кто-нибудь донести на жену палача, ей, несомненно, припомнили бы и цветы, которые, как известно, лучше всего растут именно у ведьм. Но фрау Миллер не могла жить иначе. Поэтому Петер, муж Греты, просил ее только о том, чтобы она помогала лишь уголовным преступникам, обещая самостоятельно позаботиться об осужденных по делам ведовства.

      Уголовные преступники занимали первый и второй этаж, в то время как идущие по ведовским процессам арестованные находились в подвале. Особенно госпожа Миллер пеклась о них.

      Крохотные оконца подвала, или, как его окрестили местные жители, «Ведьминого подземного замка», больше походили на норы сусликов, нежели на окна, так как арестованных по специальному предписанию следовало держать без света и почти без еды и питья. Много раз фрау Миллер спрашивала мужа, видны ли ее цветы из подвальных камер, и тот отвечал, что лично проверил это: из каждого оконца ее балкон был вполне обозрим.

      Петер Миллер был добрый человек и врал жене. Потому что для них – для осужденных из подвала – до этих окошек еще следовало доползти. А легко ли это сделать, будучи закованными в кандалы, посаженными на цепь или с раздробленными испанскими сапогами ногами?

      Сын Петера, девятилетний Клаус, прекрасно знал о том, что отец врет матери, так как сам нередко бывал с ним в подвальных камерах, но клялся и божился ей в том, что осужденные из подвала только и делают, что смотрят на цветы. Клаус тоже был добрым мальчиком и не хотел расстраивать маму.

      Услышав это, фрау Грета размашисто крестилась, благословляя Господа, надоумившего ее делать это доброе дело.

      Однажды, играя на улице вместе с другими мальчишками, сын кузнеца Губерт бросил в Клауса камнем.

      – За что? – не понял Клаус. До этого дня он ни разу не ссорился с Губертом, впрочем, и друзьями их нельзя было назвать.

      – Ты, палачово отродье, одет в одежду мертвых! – выпалил Губерт. Он был на голову выше Клауса и шире в плечах. Целый день вместе с отцом Губерт Крохт работал в кузнице и, как говорили ребята с их улицы, мог руками СКАЧАТЬ