Кипарисовый крестик. Георгий Шевцов

Чтение книги онлайн.

      Это я так подумал сначала.

      – А есть ли среди вас, други мои, поэт Васисуалий Сквернослив? – протяжно, и несколько в нос, воззвал он к депутации запорожцев.

      Запорожцы развернулись и уставились на камергера.

      Молчание затягивалось и камергер молвил.

      – Видимо нету …

      И только тут до меня дошло, что вызывают то меня!

      Васисуалий Сквернослов – это мой литературный псевдоним.

      – «Но откуда, и как, в конце восемнадцатого века, могли узнать о том, кто живёт в начале двадцать первого? А может и был в то время такой поэт, о котором забыли впоследствии?»

      – Светлейший князь, Григорий Александрович – начал отвечать за всех старшина.

      – «Баа! Так это Потёмкин!»

      – Нет среди нас таков …

      – Есть! – вышагнул я из среды запорожцев.

      На меня уставились, будто только увидели.

      Потёмкин оглядел меня, не выказав удивления моей одеждой.

      – Матушка императрица благоволит к твоему труду на поэтическом Олимпе, и соизволила дать тебе аудиэнцию.

      Он приоткрыл дверь приёмного покоя пошире, и чуть отодвинулся, пропуская меня.

      – Я не забыл – кивнул я Вакуле, цеплявшемуся за мой комбез.

      Екатерина сидела у столика, и перебирала карты.

      Хоть и пялился я во все глаза на императрицу, но столик поразил меня ещё сильнее.

      Потёмкин слегка подтолкнул меня и прошипел – На колении!

      Я бухнулся на пол!

      – Да будет тебе, друг мой. Встань.

      Екатерина подошла ко мне и тронула за плечо.

      Я поднялся с колен.

      Передо мной стояла невысокая, дородная женщина, с голубыми, как мартовское небо, глазами, и сильно напудренная.

      Она куталась в горностаевую накидку.

      В помещении было холодно.

      – Наслышана. Наслышана. Говорят, ты Баркова превзошёл? Не прочтёшь нам со Светлейшим что-нибудь?

      Я смотрел на Екатерину, не в силах отвести взгляд, и не заметил, как поморщился Потёмкин.

      – Матушка, в моих стихах мат-перемат, а ты ведь высоким штилем пишешь свои письма Вольтеру.

      – Друг мой, а ты думаешь мы со Светлейшим не матюкаемся? Ну не кобенься, почитай нам.

      И я прочёл!

      Как ты ебалась, Катерина,