Вечная переменная. Лина Сальникова

Чтение книги онлайн.

      Февраль разрывает овациями слова —

      услышан лишь тот, кто знает дорогу к сердцу.

      Запомни, как нужно до одури целовать,

      как надо гореть мною, если ты хочешь греться.

      Я бешеный пульс, я стучу у тебя в висках,

      я делаю так, что ты дышишь быстрей и глубже.

      Запомни, как нужно взгляд мой в толпе искать,

      как нужно хотеть меня дико, но безоружно.

      Февраль разрывает овациями слова:

      кто в сердце – тот выживет, тот зазвучит иначе.

      Я – та, которую х о ч е т с я целовать.

      И бог мой – любовь.

      Будь же силой её отдачи.

      Тишина, которую бережно ворожу, собираю пыльцой на пальцы, держу внутри, превращается в одночасье в дорожный шум, городской неуемный ритм.

      Город ярко горит – осень ест его до зари. Тишину мою кто-то опять превращает в звон. Ровно за полночь город часто похож на крик – шум и ярость его обступают со всех сторон.

      Тишину мою кто-то опять превращает в стук: сердца, старых дверей, механизма часов, шагов. Ровно к полночи я создаю себе немоту, ровно за полночь в ней обязательно есть другой.

      Я так долго сижу и усидчиво ворожу, потому что умею молчанием врачевать. Мир шумит: звук машин, в заоконье – упрямый жук, непростые слова и простые совсем слова.

      Открывая портал в настоящее, как сундук,

      разбирая уже устаревшее барахло,

      через тернии я нахожу себя, как звезду,

      обретаю себя, чтобы снова гореть светло.

      Шорох писем бумажных, цепочки и серебро,

      рой оживших мгновений, десятки сменённых лун —

      в сундуке моем много добра, но мое добро,

      пережитое мной, превратится теперь в золу.

      Разбирая сундук, мне пора опустеть на треть,

      чтоб наполниться новым, когда я пройду портал.

      Превращенный в золу знает, как же светло гореть.

      Возвращенный себе знает, в чем его высота.

      Марфинька,

      это чертовски несправедливо:

      вот я тебе навстречу сорвался ливнем.

      Лил, целовал, ласкал тебя и лелеял —

      тикало тихо время, меня жалея.

      Как я молчал тебе, лаял тебе печалью —

      кто меня, глупого, так тобой припечатал?

      Кто меня ласково плёл по твоим коленям,

      чтобы в пути в паутину попался пленник?

      Любишь ли ты меня? Именем правду выменял —

      стал черепком, очерствелым отбитком глиняным.

      Это ли ты,

      эта ли ты,

      не эта ли?

      Из паутины тянусь к тебе за ответами.

      Марфинька, несправедливо.

      Чертовски.

      Каторжно.

      Вырваться из телесного на бумажное.

      Стать тебе скрежетом, режущей слух фонетикой,

      фонетикой стать тебе, режущей слух, и скрежетом.

      Вырваться из телесного на бумажное.

      Это СКАЧАТЬ