Молоко без коровы. Как устроена Россия. Денис Терентьев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ хорошо, как мечтают глупые русские, и так плохо, как боятся глупые евреи». Все 28 постсоветских лет я слышу о том, что нашу страну растаскивают, грабят, продают, закладывают и насилуют, что мы бесконечно отстали во всевозможных международных гонках. Тем не менее уровень жизни людей зримо вырос, а нынешняя трансформированная экономика, несмотря на высокий уровень дирижизма и зависимость от экспорта сырья, явно предпочтительнее административно-командной системы СССР. Сегодняшние патерналистские тенденции лучше ситуации, когда предпринимательство уголовно наказуемо, а выезд за границу нужно два года согласовывать в обкоме. Как в анекдоте: может, это и «ужас», но не «ужас-ужас-ужас». Но союзные времена грозят вернуться. Главная опасность в том, что оказавшимся у руля группам интересов выгоднее продвигать имидж великой страны, а не благополучной. А премьер Медведев – важная, но не определяющая часть этого дискурса.

      На поверку история с «особым путем России» тривиальна: похожие концепции имеют хождение в десятках стран. Средневековые поляки гордились, что именно они стоят на страже католического мира, защищая его от нашествий с Востока. А английские пуритане в XVII веке верили, что как раз они богоизбранный народ, с которым Господь договорился построить Царствие Небесное на земле. Философ Николай Бердяев пишет, что натыкался на сочинения об особой роли в истории Венгрии и Эстонии^[5]. А политолог Александр Оболонский находил в Латинской Америке представление об уникальной «чилийской духовности» и «перуанском народе-богоносце»^[6].

      Экономист Дмитрий Травин, автор книги «Особый путь России от Достоевского до Кончаловского», отмечает, что большинство подобных концепций формируется нациями в состоянии фрустрации^[7]. Например, германский Зондервейг разрабатывался после разгрома пруссаков Наполеоном. А у нас всплеск «панславизма» пришелся на период после поражения в Крымской войне. Дмитрий Травин пишет: «Самое грустное сегодня в России – это не трудности в экономике, не низкий уровень жизни и не проблемы демократического развития. С этими проблемами можно будет справиться, если начать серьезные реформы. Самое грустное то, что комплекс различных неудач устраняет желание двигаться по пути модернизации, но порождает желание конструировать в сознании особый путь, никакого отношения к модернизации не имеющий».

      Курс истории, который россиянин зубрит со школьной скамьи, имеет не только проблемы с достоверностью. Эта бесконечная череда войн и тиранов красной нитью проводит мысль: от усилий отдельного человека ничего не зависит. Только если очередной государь вздыбил страну, мы просыпаемся и начинаем «собирать земли», а наместники в провинции побаиваются воровать. А вольнодумство и оглядки на Запад всегда приводили нас к смуте и разорению. По словам политического антрополога Эмиля Пайна, во все времена авторитарная власть искала легитимацию в исторической традиции: дескать, «с этим народом нельзя иначе», «так было и так будет»^[8].

      Сильное СКАЧАТЬ