Охотники на колдунов. Часть 1. Зиля Залалтдинова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ поэтому, чтобы увеличить вероятность появления. Ты думаешь, я не мог? Я мог запросто прекратить перестройку поля и направить инквизиторов туда, куда они, собственно, собирались – попить свежего пива в кабаке.

      Гнев вскипел в Хагене. Так вот ради чего он утроил его превращение. Хаген – пешка в его революционной игре! Ну, держись, Фабиан! Хаген сражаться умел, и теперь он мог устроить бой на равных.

      – Кем ты себя возомнил! Разве ты имел право решать мою судьбу ради своих интрижек!

      – Теперь сначала выслушай, а потом можешь набить морду. Я не возомнил себя Богом и не признаю за собой право играть человеческими судьбами, как мне захочется. Я верю в то, что всё заранее предопределено Богом, и мы бессильны что-либо сделать против его воли. Он оставил за человеком право выбора и в зависимости от выбора влиять на ход событий. Я выбрал тогда не препятствовать превращению в гончего и всего-то.

      – Это болтовня!

      – Послушай, давай сначала выследим силача, а затем будем выяснять отношения. Не хочешь – не надо, иди на все четыре стороны, я тебя не держу. Я не слишком нуждаюсь в склочном помощнике, который постоянно пытается поймать меня на лжи.

      Люди гневаются по-разному, но в общих чертах можно смело сказать одно: во время гнева люди теряют контроль над собой, и, если довести их до нужной кондиции и подёргать за ниточки, можно делать с ними всё, что захочешь. Фабиан хоть и разгневался безмерно – на его поле бушевало алое пламя – но так же владел собой и опрометчивых действий делать не собирался. Хаген с запозданием вспомнил, что, если уличил кого-либо во лжи, даже если тот брызжет слюной и сотрясает воздух аргументами, на его поле появляются белёсые струйки лжи. А обвинил человека во лжи, и тот разгневался – значит, он не лгал.

      – Извини.

      Гнев быстро поулёгся.

      – Я понимаю тебя. Когда я превращался в гончего, я почувствовал, что у меня не выдерживает сердце. Тогда я начал звать на помощь, но мне сказали, чтобы я заткнулся и не мешал спать, потому что превращение происходило ночью. Наутро, держась за стены от слабости, я вылез из кельи и, когда увидел монахов, я сказал всё, что о них думал. Если бы стены монастыря умели краснеть, они бы пылали как щёки девственницы, услышавшей непристойность.

      – Ты вообще откуда?

      – Я – сын профессора.

      Хаген снова удивился. Он встречал учёных людей, но, слушая их, буквально засыпал – они говорили, словно книгу читали. А Фабиана, хоть он и рос среди книг, было интересно слушать. Сам Хаген, получивший азы образования, свысока смотрел на других охотников, не умевших болтать ни о чём, кроме женщин, выпивки и рыцарских турниров. Но сам с тех пор как его украли из дому, ничего больше не читал, кроме вывесок трактира, и, бывало, с удивлением по пять минут разглядывал название, прежде чем до него доходил его смысл.

      – А бранные словечки?

      – Мой отец имел надел СКАЧАТЬ