style="font-size:15px;"> Тэг, наблюдающий за всем происходящим с расстояния в пару метров, хитро прищуривается и улыбается. Будучи старым другом Вороны и Игоря, он успел хорошо изучить их привычки. Например, Тэг прекрасно понимает, почему Игорь сейчас не только не отпустил никакого едкого замечания по поводу столь отчетливого проявления Вороной женственности, но даже старается делать вид, что ничего не заметил. Дело в том, что подобные моменты – одни из самых ценных в отношениях Игоря с Вороной. // «Безусловно, – рассуждает Тэг, – Игорю нравится ее дерзость, и твердость характера, и даже иногда грубость, но только когда она не направлена на него самого. Еще ему нравится то, как Ворона ловко перепрыгивает через заборы, точнее, перепрыгивала, пока не повредила колено. И то, что она – одна из немногих девчонок, не боящихся гопников, и готова, если что, вступить с ними в драку наравне с любым пацаном. И, конечно, то, что она – как все нормальные мужики – может залпом выпить бутылку портвейна или опрокинуть в себя стопку водки, не занюхав даже корочкой хлеба. // Но к тем редким моментам, когда Ворона на секунду забывает (или делает вид, что забывает) о своем образе и в ней проступает естество, Игорь относится с особым трепетом. Каждый раз он боится спугнуть это маленькое неконтролируемое чудо, напомнив Вороне каким-нибудь неловким высказыванием, или даже жестом, о выбранной ею социальной роли. Причем, если бы Ворона только играла в мужика, или, наоборот, только и занималась тем, что проявляла женственность, вряд ли она так сильно нравилась бы Игорю. Только вкупе эти два, как ни странно, взаимодополняющие качества делают Ворону цельным и гармоничным человеком. Вряд ли, конечно, Игорь обо всем этом задумывается. Пока ему 17 лет и он просто наслаждается тем, что у его девушки не только красивая попка, но и крутая татуха». // – Тэг, сделай, пожалуйста, шаг назад, ты влезаешь в кадр, – просит Игорь, бегающий с фотоаппаратом вокруг «Москвича». Его глаза горят, он снимает свою девушку с явным удовольствием. // Тэг, весь в своих мыслях, молча, делает то, о чем его попросили. «Но ведь не может быть, – продолжает размышлять он, – чтобы Ворона осталась такой на всю жизнь. Лет через десять, а может, и пять, она, наверное, уже не будет так самоотверженно драться со шпаной, хамить каждому встречному и испытывать судьбу всякий раз, как представится возможность. Она по-любому станет осторожнее и сдержаннее, но при этом не изменит себе. Какая интересная мысль! Ее характер, на самом деле, останется прежним, просто проявление тех или иных черт примет несколько иную форму. Например, эта «эгегейность» сменится обычной импульсивностью, которой Игорю будет вполне достаточно. Ведь он тоже повзрослеет и изменится, не так ли? Еще, возможно, не только я, но и он начнет, наконец, задумываться о природе их с Вороной отношений. Если, конечно, предположить, что к тому времени они все еще будут вместе». // – Знаете, о чем я подумал? – обращается Тэг к своим занятым друзьям. – Удивительно, насколько гармонично и незаметно исчезает юношеская бравада в человеке по мере взросления. И не менее любопытно, что сокращение количества бравады обратно пропорционально высоте порога чувствительности данного человека к проявлению бравады остальными.
