Евгения Гранде. Тридцатилетняя женщина. Оноре де Бальзак

Чтение книги онлайн.

      Пройдя раза два по комнате, он побежал наверх и заперся в своем кабинете. Там он начал раздумывать, куда бы ему пристроить свои денежки. Две тысячи десятин лесу дали ему восемьсот тысяч франков. Прибавив к этой сумме деньги за срезанные тополя, доходы за прошлый и настоящий год, он мог выложить чистыми два миллиона четыреста тысяч франков, кроме тринадцати тысяч экю, только что им вырученных. Очень, очень соблазняли его проценты двадцать на сто, о которых говорили они вчера с Крюшо. Гранде набросал план своей спекуляции на полях газеты, в которой было напечатано о самоубийстве его брата. Стоны племянника долетали между тем до него. Но он лишь слышал, а не слушал.

      Наконец Нанета пришла звать его обедать. В дверях и на последней ступеньке он еще бормотал:

      – По восьми процентов… и, если дело удастся… в два года будет у меня два миллиона… и чистым золотом, чистым золотом!.. Ну, где же племянник?

      – Да он говорит, что не хочет обедать, сударь, – отвечала Нанета. – Ведь это нездорово, сударь.

      – Тем лучше, тем лучше: больше экономии.

      – Да, пожалуй, – сказала служанка.

      – Ба! Наплачется, проголодается! Голод из лесу волка выживет.

      Обед был молчалив и скучен.

      – Друг мой, – сказала г-жа Гранде, когда сняли скатерть, – нужно нам надеть траур.

      – Право, вы не знаете, наконец, что выдумать, куда бы деньги тратить, госпожа Гранде! Траур должен быть в сердце, а не на платье.

      – Но, друг мой, траур по родном брате необходим, и даже церковь приказывает…

      – Ну, так управьтесь там на шесть луидоров, вот что я дал, а мне дайте кусок крепа, с меня будет довольно.

      Евгения молча возвела глаза к небу. В первый раз в жизни все святые и благородные ее верования были унижены и поруганы словами старого скряги.

      Хотя наступивший вечер был, по обыкновению, похож на все вечера, проводимые в этом доме, но при всем том он был самый скучный и долгий. Евгения сидела, не отрываясь от работы и не дотрагиваясь до ящичка, подаренного ей накануне. Мать вязала свои шерстяные рукава. Гранде вертел пальцами битых четыре часа, погруженный в свои расчеты. Результаты их должны были удивить весь Сомюр с его округом.

      Из гостей никто не являлся; в это время весь город только и говорил, что о штуке, сыгранной стариком Гранде, о банкротстве его брата и приезде племянника. Все были у де Грассенов; все собрались поболтать о делах, о винограде, о голландцах, и тут-то раздавались самые страшные выходки против старого бочара, который преспокойно смеялся в своем углу над всем городом.

      Нанета пряла, и один шум колеса в самопрялке нарушал семейное безмолвие.

      – Мы не теряем слов, нечего сказать, – проговорила Нанета, усмехнувшись и показав ряд огромных белых зубов своих.

      – Ничего не нужно терять, – отвечал Гранде, стряхнув с себя нули, цифры, итоги и расчеты.

      В перспективе блистали перед ним четырнадцать миллионов, и не далее как через три года; душа его СКАЧАТЬ