Жизнь Матвея Кожемякина. Максим Горький

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ подмигивая Матвею, говорит Шакир. – Как этот сухой рыба зовём-та?

      – Сазан? Судак?

      Татарин хохочет.

      – Она – судак! Рыба – судак, пожарный – чудак. Ай-яй, любят ваша шалтай-балтай язык, ах! Мынога выдумала русска; скушна стала – ещё выдумываит! Язык – верстой, слова – пустой, смешной чудак-судак!

      Матвею показалось, что татарин сказал какую-то правду. Однажды он спросил Ключарева, откуда тот родом, и удивился, узнав, что певчий – слободской.

      – А я думал, ты дальний! – разочарованно сказал он. Тот поднял треугольное лицо и объяснил, пристально глядя на Матвея:

      – Нас, Ключаревых, две семьи: Макара да Григорья. Я – Макаров.

      – Н-ну? – сомнительно усмехаясь, сказал Пушкарь. – Это не дознано. Скорее ты казначею Перекопову судьбою обязан. У нас по слободе очень трудно разобрать, от кого дети родятся. Бедность!

      – Это ничего не означает! – толковал Ключарев спокойно и густо. – Я говорю, как по церковным записям числюсь. Сын Макара Ключарева, ну и – сын ему! Мне от этого ни прибыли, ни убытку.

      И, обращаясь к Матвею, продолжал:

      – Я бывал далеко. Пять лет в кавалерии качался. Пьянство – по кавалерии – во всех городах. В Ромнах стояли мы – хохлы там, поляки, – ничего понять нельзя! Потом – в Пинске тоже. Болотища там – чрезвычайно велики. Тоже скушно. Плохо селятся люди – почему бы? Лезут, где тесно, а зачем? Отслужил – в пожарную нанялся, всё-таки занятно будто бы.

      Тёмные слова расползаются по кухне, наводя на всех уныние, и даже тараканы за печью тише шуршат.

      – Я в мальчишках ещё любил огонь гасить. Бывало, товарищи разложат костёр, а я его затопчу, песком закидаю.

      – На что? – спросил Матвей.

      – Так. Днём и без огня светло, а ночам положено быть тёмными.

      – Аллах делал, – задумчиво сказал Шакир. – Люди-та не трогай!

      Но посмотрел на всех и, улыбаясь, добавил:

      – А когда лошадка пасти ночью: холодна, волка ходит, – огонь нужна!

      Иногда Пушкарь начинал говорить о своей службе, звучали знакомые Матвею слова: «шип-прутены», «кивер», «скуси патрон», «зелёная улица», «кладсь»… Часто он спорил с Ключаревым, замахиваясь на него книгой и счётами:

      – Какой ты солдат, чёрный бес!

      – А ты? – несокрушимо спокойно спрашивал певчий, не глядя на него. – Верёвки вьёшь?

      – Тут не верёвки, идолобес, тут работа! Каждый должен исполнять свою работу. Всякая работа – государева служба, она для Россеи идёт! Что такое Россея – знаешь? Ей конца нет, Россеи: овраги, болота, степи, пески – надо всё это устроить или нет, бесов кум? Ей всё нужно, я знаю, я её скрозь прошёл, в ней работы на двести лет накоплено! Вот и работай, и приводи её в порядок! Наработай, чтобы всем хватало, и шабаш. Вот она, Россея!

      – Мне вязать некого, верёвок не требуется…

      – Н-не надо-о? – завывал Пушкарь, извиваясь от гнева. – Не жел-лаешь, а-а? Скажи на милость! Стало быть – суда без причала, плавай как попало, а? Червяк ты на земле…

      – Я СКАЧАТЬ