Жизнь Матвея Кожемякина. Максим Горький

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ выдали людям свой грех: Матвей ходил как во сне, бледный, с томными глазами; фарфоровое лицо Палаги оживилось, в глазах её вспыхнул тревожный, но добрый и радостный огонь, а маленькие губы, заманчиво припухшие, улыбались весело и ласково. Она суетливо бегала по двору и по дому, стараясь, чтобы все видели её, и, звонко хлопая ладонями по бёдрам, вскрикивала:

      – Ай, батюшки, забыла!

      Широкорожая Власьевна многозначительно и едко улыбалась, Пушкарь крепко тёр ладонью щетину на подбородке и мрачно сопел, надувая щёки.

      Однажды после ужина, ожидая Палагу, Матвей услыхал в кухне его хриплый голос:

      – Ду-ура!

      – Уж дура ли, умная ли, а такому греху не потатчица. Чтобы с матерью…

      – С тобой бы, а? Какая она ему мать?

      – Как так? С отцом, чай, обвенчана.

      – Бес болотный! Кабы у них дети были?

      – Что ты говорить, безбожник? А ещё солдат…

      – Тьфу тебе!

      Матвей слушал, обливаясь холодным потом. Пришла Палага, он передал ей разговор в кухне, она тоже поблекла, зябко повела плечами и опустила голову.

      – Власьевна скажет! – прошептала Палага. – Она сама меня на эту дорожку, к тебе, толкала. Надеется всё. Ведь батюшка-то твой нет-нет да и вспомнит её милостью своею…

      Матвей не поверил, но Палага убедила его в правде своих слов.

      – Мне что? Пускай их, это мне и лучше. Ты, Мотя, не бойся, – заговорила она, встряхнувшись и жадно прижимая его голову ко груди своей. – Только бы тебя не трогали, а я бывала бита, не в диковинку мне! Чего боязно – суда бы не было какого…

      Задумалась на минуту и снова продолжала веселее:

      – А Пушкарь-то, Мотя, а? Ах, милый! Верно – какая я тебе мать? На пять лет и старше-то! А насчёт свадьбы – какая это свадьба? Только что в церковь ходили, а обряда никакого и не было: песен надо мной не пето, сама я не повыла, не поплакала, и ничем-ничего не было, как в быту ведётся! Поп за деньги венчал, а не подружки с родными, по-старинному, по-отеческому…

      – Подожди! – сказал Матвей. – Боюсь я. Может, бежать нам? Бежим давай!

      Палага с неожиданной силой сжала его и, целуя грудь против сердца, говорила:

      – Хрустальный ты мой, спаси тя господи за ласковое слово!

      Глаза её, поднятые вверх, налились слезами, как цветы росой, а лицо исказилось в судороге душевной боли.

      Он испугался, вскочил, женщина очнулась, целовала его, успокаивая, и когда Матвей задремал на её руках, она, осторожно положив голову его на подушку, перекрестила и, приложив руку к сердцу, поклонилась ему.

      Сквозь ресницы он видел этот поклон и – вздрогнул, охваченный острым предчувствием беды.

      Утром его разбудил Пушкарь, ещё более, чем всегда, растрёпанный, щетинистый и тёмный.

      – Лежишь? – сказал он. – Тебе бы не лежать, а бежать…

      – Куда? – спросил Матвей, не скрывая, что понимает, о чём речь.

      – То-то – куда! – сокрушённо качая головой, СКАЧАТЬ